Энди успокаивала себя тем, что первой оттолкнула его. Она так и цеплялась к этому маленькому факту, позволяя ему подталкивать ее вперед, пока она одевалась и ехала к офису. Поначалу она даже испытала самодовольную радость от этого. Однако чем ближе становилась встреча с Донованом, тем бо́льшая часть этой радости превращалась в нечто другое – в гнев. В яростный гнев. Как он посмел? Как посмел этот мерзавец заставить ее почувствовать себя такой жалкой? Мысль о сексе первой пришла в голову ему, не ей! И если он не понял, как унизила ее эта ситуация, она сама объяснит ему это.
Когда двери лифта раздвинулись, Энди уже превратилась в новую женщину – решительно настроенную и уверенную. Тяжелыми, но смелыми шагами она направилась к кабинету Блейка. Пройдя мимо секретарши и даже не поздоровавшись с ней, Энди опешила, увидев Блейка, поджидавшего ее посреди комнаты с красной розой в руке.
На одну тысячную долю секунды ей захотелось принять предлагаемое Донованом перемирие.
Однако Энди тут же отбросила прочь эту мысль. Черт, так легко ему не отделаться. Она была обижена. С нее живьем содрали защитную оболочку. И глупым цветком дела не исправить. Особенно таким убогим, как роза. Как неоригинально!
Не замедляя шага, Энди вырвала розу из руки Блейка и переломила стебель цветка пополам, не обращая внимания на боль от уколов шипами. Затем она бросила розу в корзину для мусора, стоящую у ее рабочего места, чувствуя при этом на себе взгляд Донована. Господи, да пусть смотрит, сколько хочет! Пусть видит, что так грубо сотворил собственными руками.
И лишь положив свою сумку в нижний ящик письменного стола, Энди увидела у телефона целую вазу с такими же розами – их там явно было не меньше дюжины. С ними надо поступить так же. Она бросила вазу с розами в корзину. Звук разбившегося стекла и расплескавшейся воды эхом пронесся в тиши кабинета. Энди чувствовала, что Блейк ошеломлен. Честно говоря, она тоже была ошеломлена, только ни за что не покажет этого, уронив, как он, челюсть. Его шок лишь усилил ее злость. А чего он ждал? Что она улыбнется, кивнет и сделает вид, что ничего не произошло?
Нет, этого он не получит. Эндреа не из тех покорных цыпочек, с которыми она его знакомила. Она сваляла дурака, решив, что может стать такой, пусть даже на один вечер. Никогда больше! В эти выходные она начнет искать другую работу. Но пока она ее не найдет, ей придется из кожи вон лезть, чтобы, наконец, женить Блейка. Только между ними не будет больше никаких расшаркиваний. Она больше не будет стараться понять его. Никаких попыток дружбы.
Едва Энди уселась, включила компьютер и приготовилась заняться своей работой, как он, наконец, заговорил:
– Эндреа, прошу проще…
Она подняла руку, делая ему знак остановиться.
– Не надо говорить.
– Просто позвольте мне…
Энди даже не посмотрела на него, озвучивая свое решение:
– Я действительно имела это в виду, Блейк. Не надо со мной говорить. Никогда. Если только это не связано с работой.
– Дреа, я должен…
Шлепнув ладонями по столу, она все-таки повернулась к нему лицом.
– Мое имя – Энди. Или Эндреа. И когда вы будете со мной говорить – только о работе, напоминаю, – вы будете обращаться ко мне по имени. По моему имени! И не надо придумывать мне клички!
– Да будет вам, Эндреа. – Блейк сделал шаг в ее сторону.
Энди вскочила со стула.
– И не подходите ко мне. – Оглядев поверхность стола, она заметила дозатор клейкой ленты. Он был полон, но она справится. Взяв дозатор в одну руку, другой она стала отгонять Блейка к его столу.
Как ни странно, он подчинился и сделал несколько неуверенных шажков назад. Когда Блейк пересек то, что Энди считала центром кабинета, она вернулась к работе. Подойдя к стене, она приклеила кончик клейкой ленты к полу, а затем пересекла комнату, прежде чем оторвать ленту. Потом она прошлась по ковру, крепко прижимая к нему ленту. Долго она, конечно, тут не продержится, но за это время успеет продемонстрировать характер.
Закончив, Эндреа повернулась к своему боссу.
– Видите эту линию? За ней – ваша территория. – Она указала на ту сторону кабинета, где сейчас находился Блейк. – А это моя территория. – Вернувшись к своему столу, она положила дозатор ленты на место.
Блейк скользнул взглядом по линии.
– Вы, должно быть, шутите, – сказал он.
– И не думаю. – Вздернув вверх подбородок, Энди уперлась кулаками в бедра. – Не заходите за линию. Это понятно? – Возможно, она не имеет права командовать тут таким образом, но теперь ей было на это наплевать.
Но, похоже, Блейк не собирался с такой легкостью подчиняться ее условиям.
– Я буду заходить туда, куда мне захочется, так и знайте, – заявил он расправляя плечи. – Это, черт возьми, мой кабинет!
Боже, ну разве он не хорош, когда злится?
«Стоп, стоп, стоп, прекрати это! Он не хорош! Он ужасен». Весь гнев на саму себя Энди вложила в следующие слова:
– Да мне все равно, чей это кабинет! Вы останетесь на своей половине.
Блейк сложил руки на груди.
– И что вы мне сделаете, если я пересеку черту? – полюбопытствовал он.
Это был вызов? Значит, игра началась.
– Проверьте, – промолвила Энди.
С яростной решимостью, внезапно появившейся на его лице, Блейк поднял ногу и медленно опустил ее по другую сторону от ленты.
Глаза Энди расширились от гнева. Ей захотелось ударить его. Причинить ему физическую боль. Хотя, быть может, слегка помять его руками и губами, но в основном для того, чтобы сделать ему больно. Она наклонилась, чтобы схватить первое оружие, попавшееся ей под руку, – свою туфельку на трехдюймовом каблуке, – и швырнула в него.
Блейк ловко поймал туфлю. И усмехнулся.
– Да уж, все получилось именно так, как вы хотели, – произнес он.
Кичливый болван! Пробормотав что-то сердитое, Энди наклонилась за второй туфлей. На этот раз она попала ему в плечо. Блейк слегка поморщился. Маленькая, но все же победа.
Он наклонился, чтобы поднять туфлю.
– Итак, теперь обе ваши туфли у меня. – В его глазах появился зловещий мерцающий блеск. Черт, и почему только ему так идет дьявольский облик? – А сегодня день дождливый. Желаю вам удачно добраться до дома вечером.
– Черт побери! – Вокруг было столько предметов, которыми можно было бросить в босса, так почему она выбрала свои туфли? Отличные туфли, между прочим. Пара от «Прада», которую она успела оторвать на распродаже в «Файлинс бейсмент», пока фирма не ушла из бизнеса. Туфлям было уже несколько лет, но черная обувь – это вечная классика. Подойдя к ленте, Энди протянула ему руку.
– Верните мои туфли, – потребовала она.
– Что это было? – Он повернулся в ее сторону. – Вы говорите таким тоном, будто это не имеет отношения к работе, а мне ведь не разрешено разговаривать с вами на отвлеченные темы.
