Когда я увидела его, на меня обрушился шквал противоречивых чувств, обида и радость, разочарование и надежда. Не верилось, что он все-таки приехал. Но тут я заметила на правой руке Орвида брачный браслет, и возник только один вопрос:
– Зачем ты приехал? – спросила у него, не дав себя обнять или как-то прикоснуться. – Я написала в письме, что никогда не буду второй. Или ты хотел услышать это лично от меня?
– Марта, я люблю тебя, почему ты не хочешь в это поверить? Почему из-за каких-то предрассудков ты отказываешь нам в счастье? – он все порывался подойти ближе, дотронуться, взять за руку. Но я слишком хорошо помнила, как на меня влияют его объятия или прикосновения, если раньше меня устраивали наведенные эмоции, то сейчас нет. Пусть мне будет тяжело, горько, пусть обида и чувство вины будут разъедать мое сердце, но это мои чувства, и я должна их пережить сама.
– Не надо, Орвид, я уже все сказала, и решение свое не изменю. Я действительно желаю вам счастья с твоей женой, зря ты прикрыл браслетом татуировку. Или ты не хотел показывать, что не такой уж ваш брак фиктивный? – мне не удалось скрыть горькой издевки. Я думала, Орвид смелее, честнее или все это тоже было внушено? Не знаю и не хочу знать, я сняла с шеи его подарок и протянула ему. – Возьми, теперь есть кому беспокоиться о тебе.
– Только не надо строить из себя святую. Мне ты писала любовные письма, а встречалась с другим, – разозлился мужчина. – Да, мне нравится моя жена, что плохого в том, что я люблю двух женщин и хочу быть с ними всю оставшуюся жизнь?
– Ничего, если эти женщины согласны. А я не согласна. Я хочу быть единственной! – я развернулась, чтобы уйти.
– Марта, дай мне шанс, давай я познакомлю тебя с Аланией, вот увидишь, она замечательная, вы подружитесь, – он схватил меня за руку и попытался воздействовать своей магией. Меня охватило желание обнять его, дать проблемам раствориться под его чуткими пальцами, довериться ему. Тут как молния меня пронзила мысль, однажды я ему уже доверилась, без оглядки, первому встречному, что для меня несвойственно. Значит, и тогда было внушение? Но зачем? Что я, вообще, знаю о нем? Только то, что он меня спас. А было ли спасение? Не сам ли он сначала подтолкнул меня к борту корабля? Почему я однозначно записала в преступники Мераята, ведь с такой же легкостью это мог быть Орвид. Была только одна возможность это проверить. Я отшатнулась от мужчины, вызвав досаду и недоумение в его взгляде.
– Интересно, если я спрошу у Арантеса, какой магией владеет Мераят, что он мне ответит? – я отступала от него все дальше, теребя в руке амулет, который он так и не взял.
– К чему этот вопрос? – холодно поинтересовался Орвид, разом став старше.
– Мне почему-то кажется, что он вообще не владеет магией разума, – хмыкнула я, видя, как меняется выражение его лица. – Знаешь, пару месяцев назад я бы спросила «зачем», но сейчас даже это мне неинтересно. Лучше тебе не появляться на моем горизонте, а то я намекну Арантесу, что ты вовсе не его друг.
– Он тебе не поверит, – зло ответил темный эльф.
– Возможно, но осадок останется, – я бросила амулет ему под ноги и ушла.
Спустя три года я понимаю, что это было форменной глупостью, надо было притвориться, встретиться с женой Орвида, поговорить с ними, в общем, любым путем выяснить, зачем ему была нужна я. Теперь уже поздно, вряд ли у меня будет шанс разгадать эту загадку.
Но это ладно, сейчас другой вопрос меня волнует, как быть с Россом. После его признаний нехорошая мысль закралась мне в голову, отец говорил, что с нестабильным даром достаточно улыбаться и думать о предмете симпатии. И получается, что все три года я улыбалась, радовалась только Россу. Кошмар, вдруг это не юношеская первая влюбленность, как я ему говорила, а мой проклятый дар постарался? Если так, то парня надо срочно спасать, еще бы знать как. В свое время я перерыла библиотеку на эту тему, но ничего стоящего не нашла, либо эльфы не распространяют эти знания, либо считают их настолько естественными, что даже не пишут о них в книгах. Но я-то не эльф, спросить эльфиек? Не думаю, что они ответят. Впрочем, есть еще ректор, он точно не откажется, а ради спокойствия и благополучия брата, я даже смогу собраться силами и задать ему такой довольно личный вопрос.
Приняв это непростое для меня решение, я вошла в тренировочный зал. Последнее время у куратора появилась новая форма издевательства надо мной. Он запрещал переодеваться в специальную, не стесняющую движения одежду, даже привел логичное обоснование к своему требованию, в реальных условиях придется сражаться в повседневной одежде. Один раз, помучившись в платье с рапирой в руках, я теперь в дни тренировок хожу в брюках.
– Добрый вечер, господин Аднет, – склонила я голову в приветствии, мы с ним не виделись с прошлого занятия.
– Посмотрим, что ты скажешь в конце занятия, Марта, – усмехнулся он. – Ты же знаешь, почему я тебя гоняю последние две декады?
– Из-за предстоящей практики, – вздохнула я. – Но мы же не одни едем, неужели двух девушек оставшиеся двадцать восемь мужчин не смогут защитить от нежити?
– Лучше подумай, как будешь защищаться от этих самых мужчин, – хмыкнул Бастиан. – К Лиане вряд ли начнут приставать, связываться с вампиром мало желающих.
– Не знаю, не знаю, ректор дал обещание родителям, что все студенты вернутся в целости и сохранности, – рассмеялась я. – Так что придется вам с деканом отпугивать особенно рьяных поклонников.
– Хм, заманчивая мысль, если нам с тобой устроиться в одной комнате, то никто даже не сунется, – задумчиво произнес он, но в глазах при этом мелькнуло лукавство. Мы периодически устраивали такие пикировки, но каждый раз последнее слово оставалось за куратором, что поделать, многолетний опыт.
– На исходную, – скомандовал мне наставник. Я, отсалютовав ему рапирой, заняла оборонительную позицию. Еще одно новшество учителя, раньше перед каждым боем была длительная разминка для разогрева связок и суставов. Теперь он начинался сразу, иногда даже едва я входила в зал. Тогда мне приходилось уворачиваться, прятаться за спортинвентарь, бегать. В общем, всячески изгаляться, чтобы пробраться к стойке с рапирами, уходить в тень куратор запрещал. Он объяснял это тем, что в реальном бою тебе никто не даст разогреться и размяться. А также это был его способ заставить меня внимательнее следить за окружающей обстановкой, а не витать где-то в своих мыслях.
Стоит ли говорить, что за эти годы я не смогла нанести ему даже малейшей царапины, не то, что одержать над ним победу в поединке. Я честно старалась, но каждый раз отвлекалась, получала чувствительный укол или хлесткий удар по мягкому месту, чтобы опять сосредоточиться ненадолго. Видимо, когда Бастиан говорит о моем потенциале, он мне льстит. Вот и сегодня, спустя несколько минут, мне в голову стали опять лезть мысли о Россе, вроде бы все решила, а все равно сердце за него болит.
– Не отвлекайся, в глаза смотри, ты должна видеть по ним, в какую точку противник нанесет удар. Шевелись! Не стой на одном месте! Быстрее, я сказал, – очередной хлесткий удар ниже спины разозлил меня. Сколько можно, я ему что, лошадь, чтобы меня подгонять. Я постаралась сосредоточиться на поединке, еще минуты три у меня все получалось, но учитель подло увеличил темп, снисходительно мне улыбаясь. После череды неприятных уколов, меня они взбесили окончательно, я провела несколько атак, но все они захлебнулись, только улыбка преподавателя стала шире.
