И егда отверзе четвертую печать, слышах глас четвертаго животна глаголющий: гряди и виждь.
Откр. 6:7
Борис Мячин
Борис Мячин родился в 1979 году в городе Мичуринске Тамбовской области. Учился на историческом факультете СПбГУ, прошел курсы литературного мастерства при СПбГИК. Живет в Санкт-Петербурге. Главный редактор печатных средств массовой информации НАО «Национальная спутниковая компания». Постоянный участник литературной мастерской Андрея Аствацатурова и Дмитрия Орехова. Публикуется с 2014 года. Рассказы публиковались в журнале «Нева», альманахе «Взмах», онлайн-журнале «Прочтение». В 2017 году вошел в лонг-лист премии «Национальный бестселлер» за исторический роман «Телевизор».
От редактора
Как-то раз меня отправили в Москву.
– Тут такое дело, Боря, – говорит начальница, – надо съездить на съемки «Битвы экстрасенсов». Звонили сверху, просили сделать материал в нашем журнале.
– Пусть Таня едет, – недовольно говорю я (я вообще не люблю ездить по командировкам). – Таня же любит «Битву экстрасенсов».
– Таня не может. Таня на больничном.
Тоска! Придется тащиться в Пулково, есть в самолете сэндвич с салатом, потом ехать в этом ужасном московском метро, в котором веток больше, чем цветных проводов в компьютере. То ли дело наше родное, питерское метро! Маленькое, аккуратное, культурное.
В общем, полетел я в Москву. Приезжаю на съемки. Обычный такой павильон съемочный. Камеры стоят, софиты.
– У нас сейчас будет предварительный кастинг, – говорит продюсер. – Экстрасенсы будут рассказывать свою легенду, а мы их снимать. Понятно? Давайте по списку.
Вышла молодая тетка, вся в черном. Села в кресло.
– Я, – говорит, – не человек. Я инопланетная душа в живом теле. Когда-то давно я была египетской жрицей, но потом я умерла и возродилась уже в нашем времени.
– А почему вы умерли? – спрашивает продюсер.
– Я хотела выйти замуж. Но они убили моего возлюбленного. Он должен был стать фараоном. А потом они убили и меня тоже.
Села в кресло другая тетка, с пентаграммой на шее.
– Я, – говорит, – однажды заблудилась в лесу. Я уже думала, что умру, но тут ко мне явился он.
– Кто – он?
– Прекрасный дух из параллельного измерения.
Третьим номером был белобрысый мужик. Пожилой уже. Но не седой, а именно что белобрысый.
– Я, – говорит, – был знаком с графом Калиостро.
Я зевнул.
– Давайте сделаем перерыв, – вздохнул продюсер.
Я вышел покурить на улицу. Следом за мной вышел белобрысый экстрасенс. На его лице еще была рассыпчатая пудра, которой обычно гримируют на телесъемках.
– Огнем не угостите? – спросил он, набивая табаком вересковую трубку; с этой трубкой и пудрой на лице он был похож чем-то на литовского актера, вечно игравшего в советских фильмах агентов гестапо: не то Масюлиса, не то Адомайтиса.
На улице стоял рекламный щит, семьдесят лет Победы.
– У меня отец на войне погиб, – сказал экстрасенс. – Я поэтому, когда приехал в Питер, немцев очень не любил.
– Простите, – говорю я, – вы из Питера?
– Из области.
Через час кастинг закончился. Продюсер отобрал египетскую жрицу, а остальных поблагодарил и сказал, что они, к сожалению, не подходят. Я еще немного покрутился по студии, поболтал с продюсером, а потом полетел домой.
Прошло две недели, и меня снова вызвала начальница.
– Надо сходить в музей связи и написать статью.
– Лиза, давай я пошлю кого-нибудь из своих ребят…
– Нет, – говорит Лиза. – Мы там выставку этому музею спонсируем, советских телевизоров. А ты единственный, кто разбирается в старых железяках. Поэтому иди сам.
Музей был сразу за Исакием, в Почтамтском переулке. Я вспомнил, как студентом ходил на почтамт. Тогда не было еще дешевых мобильных телефонов, а интернет был только в библиотеках, его выдавали по талонам на полчаса.
Я походил по залу, поговорил с экскурсоводом, пофоткал. Диски Нипкова, иконоскопы, антенны, камеры, кассеты и даже один спутник, который должны были отправить в космос, но почему-то не отправили. На одном телевизоре крутили запись программы «Время».
– Наибольшее впечатление на меня произвела речь товарища Леонида Ильича Брежнева. То, что мы принимаем новую конституцию, наполняет нас радостью и гордостью даже…
Я зевнул.
– Хотите телевизор купить? – раздался ехидный голос за моей спиной.
Я обернулся. За мною стоял белобрысый мужик из «Битвы экстрасенсов». Без грима он выглядел совсем по-другому. Лицо его было как будто исцарапано множеством мелких осколков.
– Ну, допустим, – нахмурился я. – А вы зачем здесь?
– Да так, посмотреть пришел. Прокатили меня тээнтэшники, лишили славы и популярности, – пожаловался белобрысый. – Знаете, что здесь раньше было?
– Где – здесь?
– Здесь, в музее. Дом канцлера Безбородко.
Безбородко, Безбородко… Да, точно, екатерининский министр. «Не торговал мой дед блинами, не ваксил царских сапогов, не пел с придворными дьячками, в князья не прыгал из хохлов».
– Сволочь он был, конечно, – задумчиво сказал экстрасенс. – Маленький такой, губастый, подбородок, как у свиньи… Принесут ему целый пакет реляций, а он сидит, читает и хохочет. Вы сами-то что об этом думаете?
– О чем?
– О телевизорах.
– Я работаю в крупной телекоммуникационной компании, – пожал я плечами. – Я все про телевизоры знаю.
– Я думаю, что вы ошибаетесь, – посмотрел мне в глаза белобрысый. – Вы ничего не знаете про телевизоры.
Прошло еще какое-то время, и мне позвонила Женя Овчинникова.
– Боря, – сказала Женя, – надо прийти на презентацию нашего сборника, в книжный магазин. Сможешь?
– Конечно, смогу, – сказал я.
Прихожу в «Буквоед». Сажусь тихонько в уголке, листаю планшет. Аствацатуров рассказывает про нашу литературную мастерскую и еще что-то про Гёте. «Пенсионерка погибла от зубов акулы, – сообщает Яндекс. – Школьник избил сверстника живым ёжиком».
– Так, стало быть, вы молодой ленинградский писатель? – смеется кто-то у меня над ухом.
Поворачиваюсь. Сидит мой экстрасенс и ржет.
