— Ты ошибаешься, Элинор, очень-очень ошибаешься. Тебе стоит пальцем пошевелить, и он — твой. Быть может, пока он еще не совсем решился, быть может, скромность твоего состояния его удерживает, быть может, друзья ему отсоветывают. Но те легкие знаки внимания и поощрения, которые девице оказать нетрудно, поймают его на крючок, хочет он того или нет. А тебе нет никаких причин не попробовать. Ведь нельзя же предположить, что какая-либо прежняя привязанность… короче говоря, тебе известно, что о той привязанности и речи быть не может, что препятствия непреодолимы — с твоим ли здравым смыслом не видеть этого! Останови свой выбор на полковнике Брэндоне. И с моей стороны ты можешь рассчитывать на всяческую учтивость, которая расположит его и к тебе, и к твоей семье. Эта партия всех удовлетворит. Короче говоря, такой оборот дела… — он понизил голос до внушительного шепота, — будет чрезвычайно приятен всем заинтересованным сторонам. — Опомнившись, он поспешил добавить: — То есть я хотел сказать, что все твои друзья горячо желают, чтобы ты была устроена. И особенно Фанни! Твои интересы очень дороги ее сердцу, уверяю тебя. И ее матушке, миссис Феррарс, добрейшей женщине, это, право, доставит истинное удовольствие. Она сама на днях так сказала.
Элинор не удостоила его ответом.
— Вот будет поразительно, — продолжал он, — и даже забавно, если брат Фанни и моя сестра вступят в брак в одно и то же время! И все же такое совпадение не столь уж невероятно.
— Так, значит, — с решимостью спросила Элинор, — мистер Эдвард Феррарс намерен жениться?
— Это еще решено не окончательно, но некоторые приготовления ведутся. У него превосходнейшая мать! Миссис Феррарс с величайшей щедростью закрепит за ним тысячу фунтов годового дохода, если этот брак состоится. Речь идет о высокородной мисс Мортон, единственной дочери покойного лорда Мортона, с тридцатью тысячами фунтов приданого. Весьма желательная партия для обеих сторон, и я не сомневаюсь, что со временем они соединятся узами брака. Тысяча фунтов в год — сумма, с какой матери расстаться нелегко и тем более отдать ее навсегда, но у миссис Феррарс очень благородная душа. Вот тебе еще один пример ее щедрости: позавчера, едва мы приехали сюда, она, зная, что в деньгах мы должны быть стеснены, вложила Фанни в руку пачку банкнот на сумму в двести фунтов. И это весьма и весьма кстати, так как расходы, пока мы здесь, у нас чрезмерно велики.
Он помолчал, ожидая от нее согласия и сочувствия, и она принудила себя сказать:
— Ваши расходы и в городе и в деревне, бесспорно, должны быть значительны, но ведь и доход у вас большой.
— О, совсем не такой большой, как, быть может, полагают многие люди. Впрочем, я не намерен жаловаться, он, бесспорно, недурен и, надеюсь, со временем увеличится. Огораживание норлендского выгона, которое сейчас ведется, поглощает значительную его часть. А к тому же за последние полгода я сделал небольшое приобретение. Исткингемская ферма. Ты должна ее помнить, там еще жил старик Гибсон. Земля эта во всех отношениях очень меня прельщала, и примыкала она к моим землям, а потому мой долг был ее приобрести. Я провинился бы перед своей совестью, если бы допустил, чтобы она попала в чужие руки. Человеку приходится платить за свои удобства, и она обошлась мне в огромную сумму.
— Какой на самом деле, по-вашему мнению, не стоила?
— Ну, надеюсь, что не так. Я бы мог на следующий же день продать ее дороже, чем приобрел. Но вот платеж наличными мог поставить меня в весьма тяжелое положение, ибо курсы были очень низки, и, не окажись у меня в банке достаточной суммы, мне пришлось бы продать ценные бумаги с большим убытком.
Элинор могла только улыбнуться.
— Другие огромные и неизбежные расходы ожидали нас, когда мы переехали в Норленд. Наш досточтимый батюшка, как тебе прекрасно известно, отказал всю стэнхиллскую движимость — вещи все очень ценные — твоей матери. Я отнюдь не сетую на такой его поступок. Он имел бесспорное право распоряжаться своей собственностью по своему усмотрению, но мы по этой причине вынуждены были в весьма значительном количестве приобретать столовое белье, фарфор и прочее, чтобы заменить то, что было увезено. Ты без труда поймешь, сколь мало можно почесть нас богатыми после всех этих расходов и сколь кстати пришлась доброта миссис Феррарс.
— О, разумеется, — сказала Элинор. — И надеюсь, благодаря ее щедрости, вам еще доведется жить не в столь стесненных обстоятельствах.
— Ближайшие год-два должны немало этому поспособствовать, — ответил он с глубокой серьезностью. — Однако пока остается сделать еще очень много. Для оранжереи Фанни даже фундамент не заложен, а цветник разбит только на бумаге.
— А где будет оранжерея?
— На пригорке за домом. Вырубили старые ореховые деревья, чтобы освободить для нее место. Ею можно будет любоваться из разных уголков парка, а цветник расположится по склону прямо перед ней — вид обещает быть прелестным. Мы уже расчистили пригорок от старых кустов шиповника и боярышника.
Элинор скрыла и свою грусть и негодование, радуясь, что с ними нет Марианны, которая, разумеется, не промолчала бы.
Достаточно подробно объяснив, как он сейчас беден, и разделавшись с необходимостью купить сестрам в подарок серьги, когда он следующий раз заглянет к Грею, мистер Джон Дэшвуд повеселел и поздравил Элинор с тем, что она сумела заручиться дружбой миссис Дженнингс.
— Она кажется весьма почтенной дамой. Ее дом, ее образ жизни — все говорит о превосходнейшем доходе, и знакомство это не только уже было весьма вам полезным, но сулит немалые выгоды в будущем. То, что она пригласила вас в город, указывает на большую к вам привязанность, и, по всей видимости, когда она скончается, вы забыты не будете. А наследство она, судя по всему, должна оставить немалое.
— Напротив, по-моему, никакого. Ведь у нее лишь право пожизненного пользования доходами с имущества, которое затем отойдет ее дочерям.
— Но откуда ты взяла, что она тратит весь свой доход? Благоразумные особы всегда что-нибудь экономят. А всем накопленным она может распоряжаться по собственному усмотрению.
— Но не думаете ли вы, что она, вероятнее, оставит все своим дочерям, а вовсе не нам?
— Обе ее дочери сделали чрезвычайно выгодные партии, а потому я не вижу, с какой стати она должна и дальше их обеспечивать. С другой стороны, по моему мнению, обходясь с вами с таким вниманием и добротой, она дала вам некое право на будущие ее заботы, которое добропорядочная женщина не может не признать. Ее доброта к вам превосходит всякое описание, и, поступая так, она, естественно, понимает, какие это порождает надежды.
— Но не у тех, кого это касается больше всего. Право, братец, в своих заботах о нашем благополучии и благосостоянии вы преступаете границу вероятия.
— Ах да, разумеется! — воскликнул он, опомнившись. — Люди так часто и хотели бы что-нибудь сделать, но не могут. Не могут. Кстати, милая Элинор, что такое с Марианной? Она выглядит нездоровой, очень бледная, похудела. Она больна?
