Их одноклассник, Влад Сорокин, толстый и безобразный, напившись до поросячьего визга, что было для него характерно, поднимаясь из-за стола, потерял равновесие и нашел успокоение на полу, перед этим протаранив несколько танцующих пар. Возмущенный Глеб высказался:
– Не надо было его приглашать сюда – ведь было ясно, чем закончится! Будет пить до тех пор, пока не наблюет в сортире, и это не худшее, что он может совершить.
Лина произнесла мудреное:
– Он не знает своего кармического предназначения, не может найти себя – и это его беда.
– Его предназначение – напиться до отключки, – не удержался от ехидного замечания Глеб, – до той грани, когда человек уже превращается в животное.
– Обстоятельства жизни оказались сильнее его. Алкогольный дурман – это его способ уйти от действительности, – мудрствовала Лина.
– Человек создает обстоятельства, так что он расхлебывает ту кашу, которую сам заварил. Сдобрил кашу дерьмом – жри дерьмо! – раздраженно бросил Глеб.
– Все так, – согласилась Лина. – Но, как говорится, не суди и не судим будешь. Судьба – капризная барышня, и неизвестно, каким боком повернется к тебе через пять минут.
– Я этого не боюсь. Судьбу, Провидение придумали люди в качестве оправдания своей слабости перед превратностями жизни. Я видел дно, и я больше туда не опущусь. Я уверенно иду по своему пути, и меня с него не столкнуть.
– Дай Бог, чтобы все так и было. А если ты предполагаешь одно, а звезды говорят другое? Сможешь ты в таком случае побороть свою Судьбу? Возможно, ты сейчас на распутье и можешь отправиться куда не следует. Вдруг ты отклонился от своего истинного пути?
– Уверен в том, что сделал правильный выбор, как и в том, что знаю, что ждет меня в ближайшем будущем. По крайней мере этой ночью, – твердо сказал Глеб. – «Я тебя тра…ну, несмотря на все твои мудрствования, а утром мы расстанемся навсегда».
– Ты веришь в сны? В пророческие сны? – На устах Лины мелькнула ироническая улыбка.
– Затрудняюсь ответить однозначно. В студенческие годы зачитывался работами Фрейда и Юнга о сновидениях. Можно ли во сне увидеть еще не произошедшее событие? Если человек напряженно обдумывает какую-то задачу, то ночью, когда его тело отдыхает, мозг продолжает работать в этом направлении, – и тогда не исключено, что во сне он увидит ее решение. Но разве это пророческий сон? Человек максимально задействовал свой умственный потенциал и получил в результате «конфетку», пускай даже и во сне. Сны лишь помогают подключать потенциал подсознательного.
– Все сны пророческие, – запротестовала Лина. – Наш мозг – это мощный компьютер, он каждую миллисекунду оценивает ситуацию, в которой мы оказываемся, вот только человек под давлением внешних раздражителей – работы, дома, семьи, всевозможных увлечений – не может правильно оценить эти подсказки. Во сне подсознание прокладывает дорогу в сознание. В снах нам советуют и нас предупреждают, иногда в аллегорической форме. Сон – это дисплей нашего подсознания. Недаром древние толковали сны перед принятием ответственных решений, которые одних приводили на вершину власти, а других низвергали в пропасть.
– А вот что касается вторых, низвергнутых, почему им сны не помогли? – усмехнулся Глеб.
– Сны были неправильно истолкованы, – серьезно ответила Лина.
– Картина седой древности: сходятся на поле битвы два войска, и в ночь перед сражением их полководцы видят сны. Наутро, истолковав свои сны, один признает себя побежденным, а другой становится победителем. Я не слышал о таких битвах, – снова усмехнулся Глеб.
– Верно, такого не происходило. Если ты мчишься на сумасшедшей скорости на автомобиле и впереди разрушенный пролет моста, тормоза тебе уже не помогут – слишком поздно. Выпрыгивать из автомобиля на такой скорости нельзя – если не погибнешь, то останешься инвалидом. Остается одно: увеличить скорость и попытаться перелететь через разрушенный пролет. Но все уже заранее предрешено Судьбой.
– Печальная, фатальная перспектива, поэтому сны лучше не толковать, – рассмеялся Глеб и решил изменить тему разговора. – Я о себе рассказал, а чем ты занимаешься? Я не слышал о тебе после окончания школы.
– Моя жизнь была полна неожиданных поворотов судьбы, сейчас я практикующий парапсихолог. Так что мы с тобой в некотором роде коллеги. Лечу человеческие тела и души. Второе приходится делать чаще, потому что душа очень уязвима, а неврозы – лишь производное от деформации души, – ответила Лина.
– В моем представлении профессионала, специалиста по психическим заболеваниям, все экстрасенсы, парапсихологи – шарлатаны, – брякнул Глеб, и тут же прикусил язык, хотя и подумал: «Она чокнутая. Кандидат в мои пациенты». Вслух дипломатично добавил: – Однако к тебе это не относится. Ну а выглядишь ты потрясающе!
– Спасибо, что не сказал: хоть и больна. Благодарю за откровенность, и я не обижаюсь. В каждой профессии есть что-то от шарлатанства, поэтому моя не исключение, – лукаво произнесла Лина.
– Извини, мне не приходилось сталкиваться с людьми твоей профессии. Разве что видел фантастические кинофильмы и Кашпировского по телевизору. И, не удержавшись, он съехидничал: – Ты можешь, как он, избавлять людей от энуреза и расправлять стрелки на брюках?
– Это не совсем так, а точнее, совсем не так. Люди моей профессии не имеют ничего общего с тем, чем занимается Кашпировский и ему подобные. Что такое парапсихология, ты не можешь не знать, так что не кокетничай. Другое дело – верить или не верить, что это работает. Ты не веришь, и лишь то, что при виде моей фигуры у тебя начинается слюноотделение, не дает тебе посмеяться над тем, чем я занимаюсь.
– Что касается твоей фигуры и моего слюноотделения – тут ты права.
– Так вот, – продолжила Лина, – известный тебе психоаналитик Адлер построил интересную схему возникновения творческих способностей у человека. Он считал, что болезнь делает личность ущербной, и, чтобы скомпенсировать этот недостаток, она создает гипертрофированное творческое приспособление (комплекс неполноценности). Поэтому гениальность часто соседствует с какими-либо отклонениями от физической нормы, например, с заболеванием истерией. Болезни бывают разные, Любовь с большой буквы – это ведь тоже заболевание.
– У человека поднимается температура, ему ставят горчичники, дают аспирин – не помогает, – пошутил Глеб. – Я знаком с работами Адлера.
– Для лечения заболевания, называемого Любовью, горчичники не требуются, – сказала Лина. – Но на лицо все симптомы нездоровья: неадекватное восприятие своего объекта любви, эйфорическое или подавленное состояние, потеря аппетита, сна.
– Интересно услышать из уст женщины, что любовь – это болезнь, – с усмешкой произнес Глеб.
– Ты слышишь в сказанном мною лишь то, что хочешь услышать, – улыбнулась Лина. – Любовь существует с момента возникновения мира, это свойство самой природы: притяжение и отталкивание, симпатия и антипатия. Сама по себе любовь алогична, то есть не подчиняется рассудку и логике. На принципе любви и веры построены все мировые религии.
