Любовь начинается, когда любят двое. В процессе жизни личность набирается опыта, обжигается, совершая ошибки, покрывается ранами и рубцами и начинает недоверчиво относиться к окружающим людям, автоматически ставя стену отчуждения между собой и другими. Любовь в обычных условиях проходит несколько этапов.
Первый этап – вихрь чувств без рассуждений, полное доверие друг другу, желание постоянно находиться рядом с любимым человеком. Возникает желание контролировать любимое существо, подмечаются мелочи, которые посторонний не видит. Именно поэтому влюбленный не защищен и его легко ранить.
Ревность – это переход на следующий этап любви – любви-жертвы. Чувства обострены до предела, многое воспринимается как сигнал о присутствии Другого или Другой. Не все могут пересилить себя и перейти на следующий этап. Во время этого перехода многие расстаются по реальным или мнимым причинам.
Обычно на любовь-жертву способны женщины. Повторю чужие слова: у женщины, кроме любви, нет ничего, мужчина имеет еще идею. Таким образом, в любви человек постоянно мечется между эгоизмом и альтруизмом, между всепрощением и ревностью. Любовь заставляет человека страдать и в то же время очищает его, сбрасывая с него кору отчужденности, наработанную в процессе жизни, делая его чутким и восприимчивым к страданиям других людей. Вот поэтому благодаря Любви с большой буквы человек приобретает парапсихологические способности: чувствует любимого человека на расстоянии, видит вещие сны.
Существуют разные виды любви. Например, любовь-эгоизм. Человек воспринимает другого как свою собственность, пытается навязать ему себя. Вполне естественно, что объект любви начинает отчаянно сопротивляться. И вот здесь необходимо умение терпеть и отходить в сторону, так как эгоизм построен на голом себялюбии. Любовь невозможна без уважения друг к другу. Прежде всего в человеке нужно видеть свободную личность, а не объект обладания. Именно тогда возникает чувство благодарности и человек еще больше раскрывается перед любимым.
Глебу начала надоедать эта, по его мнению, пустая болтовня. Его интересовало тело, а не душа, интеллектуальные или иные такого же рода способности рядом сидящей женщины. Он не сомневался, что намечающаяся интрижка закончится после первого же постельного случая. И это произойдет сегодня. Пройдет немного времени, и об этой мимолетной интрижке он забудет; лишь однажды в компании друзей за кружкой пива он вспомнит о ней и поделится своим опытом: «Женщина-парапсихолог в постели ничем не отличается от других женщин».
– Глеб, хочешь я исследую твою ауру? – вкрадчиво предложила Лина.
– Что для этого надо? Расстегнуть молнию на моей душе? – улыбнулся Глеб.
– Ничего. Уединиться на несколько минут, – заговорщицки сообщила Лина.
– Меня это вполне устраивает, – радостно согласился Глеб. – Где?
– Коротков – главврач, у него должен быть кабинет. Нам накрыли стол в ординаторской, а его кабинет свободен. Убеди его дать тебе ключи на несколько минут. Вот и все.
– Вообще-то я с ним не поддерживаю близких отношений, а тут – трах-бах, дай ключи от кабинета! – заколебался Глеб.
– Иди-иди, – с улыбкой сказала Лина. – Завтра он наверняка тебе их не даст, морщась от головной боли и бурчания санитарок, приводящих в порядок помещение после сегодняшнего пиршества, а сегодня даст. Посмотри на него, это все тот же Вовик-Бовик, блаженно улыбающийся после принятых «пятисот на грудь». Поведенный на пиве, водке и сауне, как когда-то на спорте. Иди, не бойся. Я думаю, это и в твоих интересах, – она лукаво подмигнула ему и вышла из комнаты.
Все получилось, как и предсказала Лина. Володя Коротков, когда Глеб подошел к нему с этой просьбой, вдруг проникся к нему глубокой симпатией, порывисто обнял, заслюнявил щеку и стал предаваться воспоминаниям, как они входили в сборную школы по гандболу и чуть было не заняли третье место по городу. После нескольких настойчивых попыток Глеба объяснить Володе, что от него требуется, тот наконец это понял, отвел его к кабинету, отпер дверь, отдал ключ, приложив указательный палец к губам, что означало полную тайну, и удалился, пошатываясь.
Глеб зашел в кабинет и осмотрелся. Он оказался большим, одну треть его занимал громадный полированный стол из красного дерева. Возле него стояло вертящееся черное кресло, а слева – трехсекционный платяной шкаф, в средней дверце которого имелось зеркало в полный рост.
– Yes! – услышал он за спиной радостный возглас, обернулся и увидел Лину, которая держала в руках цветное полотенце.
К его неудовольствию, она за это время успела зачем-то переодеться, сменила платье на темную полупрозрачную блузку без рукавов, застегивающуюся под самое горло, и черные брюки.
– Здесь есть зеркало! – пояснила она свой радостный возглас. – Кое-что тебе покажу, чтобы ты понял: то, чем занимаюсь, достаточно серьезно, – и она оттолкнула руки Глеба, когда тот захотел ее обнять.
Она уселась на один из шести стульев, стоящих у противоположной стены.
– Лови! – крикнула она и бросила ему полотенце.
Глеб подхватил его и недоуменно на него уставился.
– Посмотри, нет ли на нем ничего постороннего, не отличается ли оно чем-то от других полотенец? – спросила она.
– Полотенце как полотенце, – осмотрев его, сказал Глеб и подошел с ним к Лине.
Ее зеленые глаза застыли, превратились в ледышки. Ему вдруг стало не по себе, холодок пробежал по спине – он понял, кого она ему напоминает. Она была похожа на Ольгу, особенно этим холодным взглядом, хорошо ему знакомым по прошлому, когда та собиралась его отчитать за какой-то проступок.
– Посмотри на мои руки – в них ничего нет?
Руки Лины были обнажены до плеч, и его взгляд, скользнув по ним, остановился на грудях, соблазнительно проглядывающих сквозь полупрозрачную ткань блузки. Он вновь протянул к ней руки, но холод зеленых глаз-льдинок остановил его.
– Отойди на два шага, сядь и не мешай мне, – потребовала она.
Глеб придвинул стул и сел напротив Лины. Она свернула полотенце в трубочку и на конце завязала узел.
– Это «голова», – сказала она.
Держа двумя руками «голову», она опустила край полотенца на пол и разжала руки. Кукла безвольно упала на пол. Она подняла ее и повторила попытку. Глеб посмотрел на ее лицо. Глаза были закрыты, от лица отхлынула кровь, и оно стало чрезвычайно бледным. Она открыла глаза, сконцентрировавшись на «голове» куклы. И тут Глеб увидел, что безвольно свисавшее полотенце вдруг приобрело упругость живого тела, и он не удивился, когда она убрала руки, а кукла продолжала стоять вертикально сама по себе. Кукла стала слегка подпрыгивать и при этом передвигаться вправо, затем влево, словно исполняя странный танец. Все это время Лина держала руки за спиной, словно они ей мешали. Вдруг кукла вновь безвольной тряпкой упала на пол. Лина, закрыв глаза, бессильно откинулась на спинку стула. Прошла минута, ее лицо стало розоветь, и она открыла глаза.
