– Кирк, вам… нравится здесь, в замке?
– Думаю, да. А что?
– Не знаю. Я ехала сюда с такими надеждами. Я думала найти романтику и любовь, и… – Она разжала пальцы и посмотрела на ладонь, словно рассчитывая обнаружить ответ там. – Иногда мне одиноко. Даже среди всех этих людей я чувствую странное одиночество. Но когда я встречаю вас, мне становится лучше.
– Думаю, я напоминаю вам о доме. – Он замялся, затем произнес: – Не правда ли, там жизнь проще?
– Для нас уж точно.
Взгляд Далии упал на янтарную жидкость в стакане, который она медленно вертела в пальцах.
Кирк посмотрел ей в лицо, читая отражавшиеся на нем мысли.
– Вы несчастливы.
Она удивленно на него взглянула и пожала плечами.
– Должно быть. В здешней жизни есть все, о чем я грезила: роскошь, богатство, красота и…
– Тоска.
Она замялась.
– Не тоска, а… – Она нахмурилась. – Вы когда-нибудь чувствовали себя здесь не в своей тарелке?
– Ежеминутно каждый день. Но мне всегда было не по себе среди людей.
– Даже до трагедии?
– Я никогда особенно не любил общество. – Кирк, приподняв одну бровь, взглянул на нее. – Но вам-то оно нравится.
– Да, я встретила милых людей, но… – Далия улыбнулась и покачала головой. – Я так давно мечтала о выходе в свет, о балах и красивых платьях. И вот я тут, гости герцогини делают все, чтобы нас развлечь. Мне следует быть благодарной, и я благодарна, потому что это очень мило. Но… я скучаю по дому. – Она посмотрела на него своими серо-голубыми глазами. – И это для меня неожиданно.
– Возможно, вы привыкнете. Вы мало путешествовали.
– В этом еще одно отличие. Все эти люди гораздо опытнее меня, видели больше разных мест, больше знают…
– Тьфу! Физически они, может, путешествовали и больше, однако сомневаюсь, что понимают значимость тех мест, где побывали. Лорд Данстид имел неосторожность пожаловаться, что виденные им в Греции руины находятся в весьма печальном состоянии, стены рушатся, а колонны лежат на земле, поэтому трудно представить себе, как они должны были выглядеть, и властям следует все «восстановить».
Далия заморгала.
– Но это руины!
– Именно так я ему и сказал. Нам надо сохранить их в том виде, в каком они до нас дошли. Однако он заявил, что нам следует их восстановить и даже достроить, чтобы «осовременить».
– Какая чушь!
– Так я и подумал. А по его словам, из Колизея после реконструкции мог бы выйти прекрасный крикетный стадион…
Далия рассмеялась.
Кирк не сдержал улыбки.
– О том, как он предлагал использовать Храм Венеры, лучше и не говорить.
– Я просто не могу себе представить.
– Надеюсь. И не надо себя принижать, считая этих ничтожеств лучше только потому, что они больше путешествовали.
– Не все они ничтожества.
Однако в душе Далия не могла не признать, что Кирк прав. Слушая потрескивание поленьев в камине, она сделала глоток виски и теперь наслаждалась разливающимся по телу теплом. Огонь освещал янтарную жидкость в стакане Кирка и бросал причудливые тени на его лицо. Ее взгляд пополз ниже, и ей захотелось узнать, каков он без наглаженного галстука и модного сюртука. Такой же мускулистый, каким ей показался, когда она его целовала?
Кирк опустил взгляд и посмотрел на свою рубашку.
– Что-то не так с моим жилетом?
«Да – то, что он все еще на тебе».
И не давая себе времени на раздумья, Далия залпом допила виски и, подойдя к собеседнику, положила руку ему на грудь.
Он посмотрел на нее своими темными глазами так, что от этого взгляда у нее, как от прикосновения, сладко заныло в животе. Затем Кирк поставил стакан и взял ее руку, сжав ее теплыми пальцами.
Сердце Далии забилось сильнее.
– Кирк, я… – Из ее головы вылетели все слова.
– Я… – Она хотела его, но еще больше хотела, чтобы он дотронулся до нее, наполнил ее жизнью, показал ей как…
Он поцеловал ее, и все ее мысли унесло штормовой волной страсти.
Кирк ощутил, как она мгновенно к нему прильнула, обнял ее за талию, прижал к себе и поцеловал еще горячее. И она тотчас отозвалась, приникла к нему и сладострастно задвигала бедрами, словно зовя, предлагая, моля.
Его не требовалось упрашивать. Он гладил ее тело, его руки скользнули с ее талии на бедра и округлые ягодицы. Он обнимал ее, упиваясь роскошью изгибов ее тела. Она гладила его руки, плечи, а потом потянулась к груди, расстегивая пуговицы жилета.
Неконтролируемая страсть пронзила его, подобно молнии. Боже, он хотел эту женщину! Его тело жаждало этого, жаждало ее. Но он не мог, не должен был нарушить достигнутое ими в конце концов хрупкое согласие. С огромным усилием оторвавшись от губ Далии, он, тяжело дыша, прижался лбом к ее лбу.
Она с таким недовольством поглядела на него снизу вверх, что он едва не рассмеялся.
– Что вы делаете? – требовательно спросила она.
– Я должен услышать, как вы скажете, что хотите этого. – Он обхватил ее лицо ладонями, дивясь шелковистости ее кожи. – Мы совершили так много ошибок, и еще одной я не хочу.
– Я уверена. После того, что вы сказали сегодня вечером… Да, Кирк. Да, да, да!
«Что я такого сказал? Что это было?»
– Далия, я…
Она поднялась на цыпочки и, прижавшись к нему, нашла губами его рот. Все мысли исчезли, сгорев в жарком костре страсти. Кирк оторвал руки от ее талии и обхватил ее грудь. Она тут же прильнула к его руке. Платье было тонким, как облачко, под ним он ощутил кружево сорочки и, нащупав затвердевший сосок, нежно его погладил.
Далия застонала и призывно и умоляюще потерлась об него бедрами.
Приподняв ее, Кирк усадил ее на бильярдный стол и расположился между ее ног. Разведя их, она безропотно ему открылась, задравшиеся юбки обнажили икры.
Далия вцепилась в его жилет и, недвусмысленно раскачиваясь, потянула Кирка к себе, она все сильнее впивалась в него губами, словно умоляя не останавливаться.
Его рука отпустила лодыжку Далии и поползла вверх по оголившейся икре, лаская ее восхитительную округлость. Ее кожа была так тепла, так чудесно шелковиста! Лаская ее икру, Кирк подобрался к колену, а затем, поднимая юбки все выше, к бедру.
Далия задохнулась от его дерзости. Тепло его ладони на ее ноге контрастировало с холодом воздуха, и это заставило ее сладко вздрогнуть. От ощущения его ползущей все выше руки ей стало свободно и легко. Шок сковал ее, только когда его пальцы коснулись интимных складок. Покрывая ее лицо и шею водопадом поцелуев и отвлекая шепотом и ласками, он погладил ее еще раз.
