Вскоре более твердым голосом она добавила:
— Меня уже утешает мысль, что это была лишь игра моего воображения, и она никому не причинила вреда, кроме меня.
— Милая Джейн, — вскричала Элизабет, — ты слишком добра! Твои кротость и скромность поистине ангельские. Я не знаю, что сказать тебе. Мне кажется, я никогда не воздавала тебе должного, не любила тебя так, как ты того заслуживаешь.
Мисс Беннет быстро возразила, что никак не заслуживает таких похвал, и превознесла любовь сестры к ней.
— Нет, — сказала Элизабет, — это нечестно. Ты хочешь верить, что все на свете достойны уважения, и огорчаешься, если я дурно отзовусь о ком-то. Я же хочу видеть совершенство лишь в одной тебе, а ты даже слушать об этом не хочешь. Не опасайся, что я позволю себе лишнее и покушусь на твою привилегию доброжелательности ко всем и вся. В этом нет нужды. B мире очень мало людей, кого я люблю по-настоящему, и еще меньше таких, о ком я высокого мнения. Чем больше я знакомлюсь со светом, тем меньше он мне нравится. И каждый день подтверждает мое убеждение в непостоянстве человеческих характеров и в том, как мало можно доверять истинности достоинств и здравомыслия, какими бы убедительными они ни вы глядели. Совсем недавно я столкнулась с двумя примерами этого. Про один я умолчу, а второй — это замужество Шарлотты. У него нет оправданий. C какой стороны ни посмотреть, у него нет оправданий.
— Милая Лиззи, не поддавайся таким чувствам. Они помешают тебе быть счастливой. Ты слишком мало принимаешь во внимание различие в обстоятельствах и характерах. Подумай об основательности мистера Коллинза, о твердом, осмотрительном характере Шарлотты. Вспомни, что она старшая дочь в большой семье. C практической точки зрения это отличная партия; и, пожалуйста, постарайся, ради всех, поверить, что она может питать к нашему кузену симпатию и уважение.
— Ради тебя я постаралась бы поверить во что угодно, но такая вера никому ни малейшей пользы не принесет: ведь убедись я, что Шарлотта питает к нему симпатию, мое мнение об ее уме стало бы хуже моего нынешнего мнения о ее сердце. Милая Джейн, мистер Коллинз самодовольный, напыщенный, глупый человек самых узких взглядов, и ты это знаешь не хуже меня. И ты, как и я, не можешь не чувствовать, что женщине, согласившейся выйти за него, недостает стойкости характера. Ты не должна защищать ее, пусть это Шарлотта Лукас. Ты не должна ради нее одной изменять требования нравственных начал и душевного благородства, пытаться убедить себя и меня, будто себялюбие это осмотрительность, а безрассудство — залог счастья.
— Мне кажется, — сказала Джейн, — ты слишком строго судишь их обоих. И, надеюсь, убедишься в этом, когда увидишь, как они счастливы вместе. Но довольно об этом. Ты намекнула еще на что-то. Ты говорила о двух примерах. Я не могла не понять тебя, но умоляю, милая Лиззи, не огорчай меня, полагая, что он в чем-то виноват, и говоря, что он упал в твоем мнении. Не следует с такой легкостью воображать, будто нам причинили боль нарочно. Нельзя ожидать, чтобы молодой человек с живым нравом всегда был осмотрителен и на страже своих слов и поступков. Нас так часто обманывает тщеславие. Женщины усматривают в лестном внимании гораздо больше, чем оно обозначает на самом деле.
— A мужчины делают для этого все.
— Если намеренно, им нет оправдания. Но я не думаю, что в мире столько коварных расчетов, как воображают некоторые.
— Я вовсе не приписываю хоть что-то в поведении мистера Бингли коварному расчету, — возразила Элизабет. — Однако и без намерения поступить плохо или сделать других несчастными можно совершить ошибку или причинить горе. Для этого вполне достаточно легкомыслия, неумения замечать чувства других и безволия.
— И ты объясняешь случившееся чем-то из перечисленного?
— Да. И первым, и вторым, и третьим. Но если я стану продолжать, то огорчу тебя, сказан, что я думаю об особах, которые тебе дороги. Останови меня, покуда можно.
— Значит, ты продолжаешь настаивать, что на него повлияли его сестры?
— Да. B союзе с его другом.
— Не могу этому поверить. Зачем бы им понадобилось влиять на него? Они ведь только желают ему счастья, а если он отдал сердце мне, никакая другая женщина не сделает его счастливым.
— Твоя посылка неверна. Они могут желать очень многого, помимо его счастья. Они могут желать, чтобы он приумножил свое богатство и занял более высокое положение в обществе. Они могут желать, чтобы он женился на девушке, обладающей всеми достоинствами, которые зиждутся на деньгах, знатности и гордости.
— Вне всяких сомнений, они хотели бы, чтобы он женился на мисс Дарси, — ответила Джейн, — однако возможно, что их побуждения гораздо лучше, чем ты полагаешь. Они знакомы с ней много дольше, чем со мной, и неудивительно, если любят ее сильнее. Но, каковы бы ни были их желания, весьма маловероятно, что они стали бы противиться желаниям своего брата. Какая сестра сочла бы себя вправе на подобное вмешательство, кроме случаев, когда речь идет о чем-то недопустимом? Если они верят, что он расположен ко мне, то не стали бы нас разлучать; если бы его чувство и правда было бы таким, им этого не удалось бы. Предполагая подобное, ты приписываешь им всем неестественные и дурные поступки и причиняешь мне большие страдания. Не огорчай меня такими мыслями. Мне не стыдно, что я ошибалась… ну, разве самую чуточку, но это пустяк в сравнении с тем, что я буду чувствовать, думая плохо о нем или о его сестрах. Позволь мне смотреть на случившееся в самом благоприятном свете — в свете, оправдывающем его и их.
Элизабет не могла воспротивиться такому желанию, и с этой минуты в их разговорах имя мистера Бингли почти не упоминалось.
Миссис Беннет продолжала удивляться и стенать, что он все не возвращается, и хотя Элизабет, что ни день, находила этому разумное объяснение, казалось, ничто не могло рассеять горьких недоумений маменьки. Дочь пыталась убедить ее в том, чему не верила сама: что его внимание к Джейн было лишь следствием обычного мимолетного увлечения, которое забылось, едва он перестал видеться с ней. Однако, хотя маменька признавала убедительность этих доводов, Элизабет приходилось повторять их вновь и вновь. Миссис Беннет находила утешение лишь в том, что летом мистер Бингли непременно приедет в Недерфилд.
Мистер Беннет смотрел на дело иначе.
— Итак, Лиззи, — сказал он однажды, — твоя сестрица страдает от несчастной любви. Я ее поздравляю. Если не считать замужества, всякой барышне больше всего нравится время от времени страдать от несчастной любви. Это занимает ее мысли и придает ей интересность в глазах подружек. A когда настанет твой черед? Вряд ли ты сумеешь долго смиряться с таким преимуществом Джейн перед тобой. Сейчас самое подходящее время. B Меритоне достаточно офицеров, чтобы разбить сердца всех барышень в наших краях. Избери Уикхема. Он обходительный юноша и натянет тебе нос с большой грацией.
— Благодарю вас, сударь, но меня удовлетворит и менее приятный человек. Мы ведь не можем ожидать, что всем нам выпадет такая удача, как Джейн.
