Энжи пожала одним плечом:
– Мне все равно, что ты думал.
– А раньше тебя заводило это мое качество. Моя сила и моя власть. Для тебя они были афродизиаком.
Щеки Энжи зарделись румянцем.
– А потом я поумнела. Поняла, как много людей ты лишил работы. Все ради всесильного доллара.
– Компании, которые я скупил, все равно бы обанкротились. Это лишь вопрос времени. Вот и «Бельмонт» потеряли хватку. Думаешь, они знают, что сегодня нужно богатым путешественникам? Мое вмешательство только на пользу и первым, и вторым. За них!
Лоренцо поднял бокал и сделал большой глоток.
– Вопрос лишь в том, когда ты наиграешься в войну за владение миром, – проговорила Энжи.
– А что я, по-твоему, должен делать? Почивать на лаврах? Хочешь, чтобы я ушел на пенсию? Чтобы я сказал акционерам: «Ребята, я наигрался»?
Анжелина посмотрела мужу в глаза:
– Ты мог бы вселить в них своих демонов.
Лоренцо сомкнул длинные черные ресницы:
– Давай не будем о прошлом. Не для этого мы встретились.
– Ах да, – буркнула Энжи. – Я забыла правила игры.
– Итак, ты пришла, чтобы меня урезонить.
– Твое предложение возмутительно. Заставить меня забыть о помолвке и вернуться к тебе, чтобы родить наследника.
Лоренцо отрицательно покачал головой:
– Ты не понимаешь, дело не только в этом. Брак – наше общее дело, и мы должны…
– Ты со мной развелся, – перебила Энжи.
– В этом была моя ошибка.
Сердце Анжелины пропустило пару ударов.
– Что значит – ошибся?
– Ты привыкла бежать от проблем, а я нет. Но в тот раз сбежал и я. И сейчас, когда юридически мы все еще женаты, эту ошибку можно исправить. Ведь я не сильно хотел жениться первый раз. Представь, как лениво мне будет жениться во второй.
Жестокая реальность в очередной раз предстала перед Энжи в своем самом сером свете.
– Я ведь тебе не нужна, – сухо сказала Анжелина. – Тебе нужна милая послушная жена, которую полюбят твои итальянцы-родители. Которая будет стирать тебе и готовить, а еще встречать вечерами с работы в сексуальном нижнем белье.
Лоренцо смотрел на нее с изумлением:
– После тебя мне будет скучно с послушной женой. Но насчет белья ты права.
Энжи мысленно выругалась.
– Ты даже не знаешь, какая я сейчас. Я не та, на ком ты когда-то женился. И никогда не буду такой.
– Что ж, я жду не дождусь узнать, какая ты теперь. – Лоренцо оглядел ее оценивающим взглядом. – Понимаю, тебе важна твоя работа. Ты много трудилась на пути к успеху и добилась его. Так вот, в плане работы я готов идти на уступки. – Пальцы Энжи сжались в кулак. – Что же до моей мамы, то ты просто не шла ей навстречу. Но раз теперь ты другая, вы найдете общий язык.
– Она не любила меня изначально, – защищалась Анжелина. – Потому что считала, что я принудила тебя к браку.
– Мама имела на это полное право. Учитывая, что в первую же нашу совместную ночь ты забеременела. Но я объяснил ей, что это наша общая ответственность.
– Какой добрый жест, – съязвила Энжи. – Так на какие уступки ты готов идти? Впустишь меня наконец за свой пуленепробиваемый панцирь? Начнешь со мной разговаривать, а не уходить в себя сразу по приходе домой?
– Да. – Этот простой ответ Лоренцо с полминуты отзывался эхом в голове Анжелины. – Понимаю, что иногда я отстранялся, был эмоционально недоступен. Теперь я готов это исправить.
У Энжи кольнуло в сердце. Но вино уже подогрело ей кровь и развязало язык.
– Раз уж на то пошло, давай вытащим всех скелетов из шкафов, – предложила она. – Главная причина нашего разлада – Лючия. Потому что ты и дальше хотел упиваться жизнью вдовца. Но вынужден был жениться на мне.
Оливковая кожа Лоренцо как будто лишилась цвета. Мышцы лица напряглись, в глазах мелькнула тень. Анжелина поняла, что копнула слишком глубоко.
– Это ты была зациклена на Лючии, а не я, – проговорил Лоренцо загробным голосом.
Анжелина гордо вздернула подбородок, несмотря на неистовое биение взволнованного сердца.
– Повтори себе это еще сотню раз, и сам в это поверишь.
Повисла гнетущая тишина. Со сдавленным сердцем Энжи поднялась с кресла и подошла к окну. Это окно такое же, как в офисе Лоренцо, – от пола до потолка. Только здесь оно выходит на Центральный парк, светящийся теперь вечерними огнями. Обняв себя обеими руками, Энжи глубоко вздохнула.
– Ты не такой бессердечный, каким хочешь казаться, – сказала она после долгой паузы, повернувшись к Лоренцо лицом. – И я не верю, что ты дашь «Кармайкл компани» обанкротиться. Мой отец тебе слишком симпатичен.
– Так не заставляй меня это делать, – холодно ответил Лоренцо. – Вернись ко мне, и ваш бизнес не рухнет.
Путаница в голове Энжи нарастала, как туман. Она крепче обхватила себя руками, пытаясь бороться с эмоциями.
– Неужели тебе недостаточно? – спросила она, и голос ее дрогнул. – Вспомни последние месяцы нашей совместной жизни. Если это можно назвать жизнью. Мы даже сидеть в одной комнате не могли, чтобы не поругаться.
Лоренцо поднялся с дивана и медленно подошел к ней:
– Мы потеряли ребенка. Мне было больно, Анжелина. Я с трудом это пережил.
Комок в горле теперь превратился в остроугольный камень.
– И вот мы снова друг друга раним, – тихо проговорила Энжи.
Он остановился в нескольких сантиметрах от нее, и она ощутила его тепло. До боли знакомое и такое живое. Ее тело дало мгновенную реакцию, которую Энжи не могла контролировать. Она прижала ладони к щекам, стараясь не дать эмоциям захлестнуть ее. Это было бы полным безумием.
Но он все понял. Он прочитал ее, как всегда. И его темные глаза лукаво сверкнули.
Страх нарастал в душе Энжи, как горячая лава. Страх того, что она может совершить поступок, о котором потом будет сильно жалеть.
– Нет, Лоренцо, – закачала она головой. – Я помолвлена. И я люблю Байрона.
Огонь в темных глазах Лоренцо обжег ее физически.
– Мы оба знаем, что это неправда.
– Это правда, Лоренцо.
– Ты моя жена.
Он обнял ее за талию и притянул к себе. Анжелина сбивчиво сглотнула, когда ее вибрирующее тело прижалось к этой мускулистой горячей стене. К ней она летела, как мотылек на пламя, с первой минуты их знакомства. Энжи прижала ладонь к горячей груди Лоренцо. Ноги дрожали, глаза отказывались смотреть куда-либо кроме как на него.
– Если я стал тебе чужим, докажи это поцелуем, – прозвучал глубокий голос Лоренцо. – Поцелуй меня как чужого тебе человека. И тогда я поверю.
