— Правда? — задумался пресс-секретарь. — Странно. А кстати…
Дверь распахнулась так, словно в нее сейчас войдет целая рота солдат. Но вошел один Игорь. А вид у него был как у целого полка. Очень значительный.
Левинсон не закончил свою мысль. Но тут же нашел новую.
— Так-так-так… Что-то случилось невероятное. Игорь поймал Брынцалова, спекулирующего трамвайными талончиками, да? Нет? Зюганов оказался женщиной? Тоже нет? Наверное, Лужков сносит Кремль, чтобы построить оптовый рынок. Ну, тогда я не знаю…
— Я расследую убийство, — высокомерно пропустил шуточки мимо ушей Игорь.
— Сочувствую, — сказал Левинсон. — Ну ладно, ребята, мне пора.
Левинсон испарился, а Игорь долгим взглядом сверлил Клавдию, пока не произнес:
— Сейчас не до обид, Клавдия Васильевна.
— Может быть, — пожала плечами Дежкина.
Игорь еще помолчал:
— Ну ладно, извините, я не нарочно, — наконец выдавил он.
— Забудь, — тут же смягчилась Клавдия.
Игорь облегченно вздохнул и затараторил:
— А мне в самом деле убийство досталось. Женщина. И знаете где, в Воронцовском парке. Ну! Там же церковь та самая!
— А… Да-да…
— У меня три версии есть. Все три просто гениальные. Значит, первая такая…
— Нет, — сказала вдруг Клавдия. — Не надо, Игорек. Попробуй сам. Ты уже сам можешь.
Игорь не обиделся. Наоборот, он вдруг расплылся в радостной мальчишеской улыбке.
— Правда, вы так думаете?! Вы честно?!
— Разумеется. Только вот с версиями… Если все три гениальные, то ни одна из них не верна. Впрочем, не знаю… Думай сам.
— Я буду! Я думаю! — пристукнул кулаком по столу Порогин. — Я найду гада!..
Среда. 21.17 — 23.42
До вечера Клавдия просидела над бумагами, словно специально тянула время. Во-первых, бумаг этих было действительно много, во-вторых, почему-то не хотелось идти домой. А в-третьих, Клавдия так и не решила, подавать в розыск на Нину Кокошину или еще подождать.
Ну если с первой и последней причиной все было более или менее ясно, то вторая объяснялась не так просто. Если раньше Клавдия бежала домой, чтобы побыстрее прижать к себе маленькое тело Витеньки, услышать его картавую, но такую взрослую речь, накормить малыша, искупать… То теперь ей все труднее было встречаться с мальчиком глазами. Потому что ответить на его вопросы о маме было нечего.
Но была и другая причина — Федор.
Зря Игорь просил прощения. Ничего нового он про мужа не сообщил. Клавдия и сама прекрасно чувствовала — что-то не так. Давно чувствовала. И, как это часто бывает с нами, закрывала глаза, авось уляжется, авось как-то само рассосется…
В какой-то момент ее мрачные мысли стал отвлекать энтузиазм Порогина. Он делал сразу по нескольку звонков, наводил справки, кому-то давал поручения, советовал и даже распекал.
«А ведь вот парень, давно в меня влюблен, — подумала вдруг Дежкина. — Я-то поначалу думала — так, ерунда, юношеская романтичность. А выходит — нет. Игорь и словом не обмолвился, а ведь это чего-то стоит. Молчать и ждать. Я бы в его возрасте не выдержала».
У Клавдии сжалось сердце от жалости к Игорю. И от стыда.
Как она когда-то таяла по Чубаристову. Как мучилась, когда после их первой любовной ночи Виктор вдруг перестал ее даже замечать. Как болело тогда все внутри, как тонко чувствовалась эта боль. И как смертельно. Что за страшные мысли приходили ей в голову! Как хотела она сочувствия, тихого разговора и понимания…
Что же случилось потом? Когда она успела так очерстветь? Почему она спокойно и даже с тайным наслаждением следит за Игорем, отмечая невнимательным взглядом его робкие попытки обратить на себя ее внимание?
Вот теперь ее ударило, и она стала замечать. А раньше?
«Это боль делает нас добрее, — подумала Клавдия с досадой. — Или нас надо все время бить, чтоб мы любили друг друга?»
— Игорь, — тихо сказала она.
Тот вскинул голову. Что-то в ее голосе заставило парня затаить дыхание.
— Прости меня, Игорек… — Клавдия помотала головой.
— Да вы что?.. За что?.. — залепетал Игорь.
— За то, что я уже старая…
Игорь вскочил. Игорь сел. Снова встал и даже шагнул к столу Клавдии:
— Вы не смеете так говорить, вы не старая… Вы!.. Вы самая!.. — У Порогина задрожали губы, и он выбежал из кабинета.
Витя сидел в прихожей на стульчике и смотрел на Клавдию тихим и каким-то грустным взглядом. Он даже ничего не спросил. Он ждал.
И Клавдия вдруг улыбнулась.
— А у меня новости хорошие! — бодро сказала она. — Ну, Витюшка, догадайся какие?
Мальчик не посмел назвать самую ожидаемую новость. Только глаза стали яркими.
Макс выглянул из своей комнаты.
— Какие новости?!
— Скоро Витина мама найдется, — не очень ловко вывернулась Клавдия.
Макс уловил этот момент и вовремя подыграл.
— Да ты что?! — воскликнул он радостно. — Правда?!
— Правда! — уже увереннее кивнула Клавдия.
Если бы она знала в этот момент, что была абсолютно права. Наверное, когда мы хотим доставить людям радость, мы всегда правы.
— А где, тетя Куава?! Где мамка?! — наконец разделил радость своих обманщиков Витя.
— Секрет, — подмигнула Клавдия. — Подожди немного — и все узнаешь.
И Витя запасся терпением.
Клавдия видела, как мальчишка сам себя держал за язык, чтобы не спрашивать о матери, и уже ругала себя за минутную слабость, за ложь, но разочаровывать мальчишку у нее не было сил.
Только когда уже ложился спать, Витя не выдержал:
— Ну, хоть бы чуточку скажи, — шепнул он Клавдии на ухо.
— Ты мой сладенький, — умилилась Клавдия. — Завтра все узнаешь.
Не успел Витя уснуть, как действительно раздался телефонный звонок и мужской голос спросил:
— Дежкина? Клавдия Васильевна?
— Да, это я, — отказавшим вдруг голосом ответила Клавдия.
— Кокошин Никита я. Я из рейса вернулся вот только. У вас мой сын?..
Клавдия уснуть не могла долго. Во-первых, завтра все выяснится, думала она. Только вот что выяснится?
А во-вторых, она ждала Федора.
Муж вернулся поздно. На цыпочках пробрался в спальню, бесшумно разделся и лег.
Клавдия лежала с закрытыми глазами и слышала, как он поворочался немного и уснул…
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
Четверг. 10.14 — 12.40
