24 июня 1900 года. 13:30
– Как оно работает? – Я осторожно прикоснулся к стоящей по центру корзины хитрой конструкции из переплетения змеевиков, манометров и еще черт знает чего, очень напоминающего приборы на картинках художников-фантастов, творящих в стиле стимпанка.
– Вот здесь баллоны с кислородом, а здесь, в днище, емкость со спиртом. Они смешиваются в… как его… диффузоре, и подаются на сопло. Вот так можно увеличить подачу… – Пенни коротко нажала рычаг, и у нас головами громко зашумело. – Горелка сейчас работает в экономичном режиме. Нас в основном держит в воздухе водород. Создавая… – она наморщила лобик и выдала: – Нулевое парение, что ли? Кажется, так говорил месье Дефаж. Оболочка с ним герметична, ну-у… почти герметична, но в случае сильной утечки можно добавить газа, открыв вот этот кран. А вот так стравливается горячий воздух, чтобы спуститься.
– Угу… – Я провел взглядом по внутренности корзины.
Солидно. Даже прожектор с батареей есть. А также компас, секстан и анероидный барометр с какой-то хитрой загогулиной. Неужто примитивный альтиметр? А эта хрень – для измерения силы ветра? Надо же, какое все продвинутое. Конечно, для конца девятнадцатого века продвинутое.
– Вот здесь – продукты. Есть спиртовка, так что можно даже готовить, – продолжила экскурсию Пенелопа. – Вот на этих откидных кроватках мы будем спать. А здесь оружие с патронами, – она открыла очередной ящик и показала на пару винтовок. – Это мои любимые, не могла их оставить. А вот здесь наши… прости милый… мои личные вещи, но ты тоже можешь что хочешь сюда положить. Драгоценности тоже прихватила. Они очень мало весят. Не буду же я в Блумфонтейне щеголять в стекляшках…
Я промолчал, охваченный каким-то непонятным чувством подозрения. Шар полностью укомплектован для длительного путешествия. Все тщательно подобрано и упаковано, даже скрипка не забыта. Такое впечатление, что собирали все долго и тщательно. А у нас в запасе было меньше часа. Когда успели? Опять же, насколько я знаю, к оружию моей женушки, под страхом смерти никто из слуг прикоснуться не может. Пенни из комнаты не выходила, взяла лишь бюксфлинт, а винтовки уже здесь, в ящике. Кто их туда положил? Значит, все было собрано еще до венчания…
– Кто такой Генри? – озаренный неожиданной догадкой, поинтересовался я.
– Какой такой Генри?.. – Пенни удивленно округлила глаза и тут же испуганно ойкнула, прикрыв рот ладошкой. – Ой… милый…
– Понятно, – для меня все сразу стало ясно. – Думаю, тебе срочно надо объясниться, дорогая. Иначе…
– А-а-а!.. – Пенни плюхнулась на откидной стульчик и заревела, размазывая слезы по щекам. – У-у-у… я просто не хотела с тобой расставаться…
– Значит, вся эта история с другом детства, примчавшимся предупредить об опасности, придумана от начала до конца?
– Угу, – всхлипнув, кивнула Пенелопа и затверженно повторила: – Я просто не хотела с тобой расставаться… Как представила, что ты уедешь сразу после свадьбы и неизвестно когда вернешься, чуть с ума не сошла. А брать меня с собой ты бы отказался. Так ведь? Вот ночью у меня и придумалось. И начала собираться с самого утра. А Мири мне подыграла, хотя и отругала.
– Придумалось… – передразнил я ее. – Дать бы тебе… Ведь я не на охоту отправляюсь, а на войну, черт ее побери! – последние слова прозвучали одновременно с грохотом кулака по столику. – Ты что, не соображаешь? Теперь за мной будут гоняться всю жизнь, и не успокоятся, пока не убьют. Вот что теперь с тобой делать? Разворачивай эту хрень назад! Тьфу ты…
– Михаэль! – Пенелопа грохнулась на колени и прижалась к моим ногам. – Прости! Прости меня! Я только хотела быть всегда с тобой рядом! Не прогоняй меня… Умоляю! Не надо мне войны, я буду сидеть дома и ждать своего мужа. Сколько надо, столько и буду…
Сначала я жутко разозлился. Но потом немного отошел. Ну в самом деле, а чего я хотел? Чтобы она меня покорно отпустила сразу же после свадьбы? Враки, не бывает таких жен. И так Пенни вела себя до свадьбы едва ли не образцово-показательно. Конечно, не дело врать мужу, но будем считать, что злого умысла не было, а этот случай проходит по категории извечной природной и интуитивной хитрости, присущей всем женщинам от рождения. Вот же зараза, обвела вокруг пальца, как пацана!
– Встань.
– Ты прощаешь меня? – Пенелопа подняла полные слез глаза.
– Да… Но если еще раз!..
– Клянусь! – Она прижалась губами к моей руке. – Клянусь, никогда в жизни не обману тебя.
– Поверь – лучше, чтобы это было правдой. – Я оперся на край корзины и посмотрел на величественные пейзажи долины Тысячи Холмов, медленно проплывающие внизу. – А теперь – докладывай. Меня интересуют высота, скорость движения, направление, запас топлива и его расход. Затем будем делать полную ревизию припасов. Что-то я не очень доверяю твоим сборам.
Пенни осторожненько поинтересовалась:
– Правда ты уже не злишься?
– Если я не услышу доклад в самое ближайшее время, ты узнаешь, как бывает, когда я злюсь, – состроил я зверскую рожу. – И введу телесные наказания на нашем судне. Обращаться по форме, штурман Пенни!
– Zu Befehl, Herr Kapitän!
[8] – Пенни вскочила, в лучших традициях прусской армии вытянулась в струнку и отдала мне честь. – Разрешите обратиться, герр капитан! Штурман Пенни желает доложить!
– Докладывайте… – с надменной мордой бросил я.
Пенелопа щелкнула каблучками и затараторила;
– Мы находимся на высоте две тысячи восемьсот футов и дрейфуем со скоростью пятнадцать миль в час в направлении…
Услышанным я остался доволен. Получалось, что запасов топлива должно хватить, чтобы добрать до территорий Республик. Ну… теоретически должно хватить. Благо ветер попутный. А как там будет на практике – посмотрим. Пока в воздухе держимся.
А вот ревизия припасов…
Я больше всего опасался обнаружить в ящике для продуктов клятую крольчатину с зеленым горошком – не обнаружил, но радость была недолгой. Шоколад, шоколад, еще раз шоколад, бисквиты, бисквиты, бисквиты, мать их за ногу, кофе, опять кофе, сливки, цукаты, снова цукаты, конфеты, твою же мать, и это долбаные конфеты! Слава Будде, сардины нашел. Две жестянки. И ветчину. Тоже две банки. Маленькие…
– Вот… – Пенни с обреченным видом показала мне жестяную коробку. – Здесь специи. Разные. Соль тоже есть. Много…
– Скажи на милость, а нахрена ты брала вот это? – я щелкнул пальцем по сковородке. – Что ты на ней собралась жарить?
– Дичь…
– Дичь?.. – Я хотел разораться, но усилием воли подавил раздражение. – Дичь так дичь – действительно, а вдруг утка или какая другая дичина на шар передохнуть сядет. Тут же на сковородку и угодит. Я доволен, милая.
– Понимаешь, это для меня запасы. А для тебя Мири собрала целый ящик. Ну… мясо там, и все такое. Ну и забыли положить… видимо. Не злишься?
