Пенелопа подняла свою точеную ножку из воды и показала на стену, полностью заросшую толстыми стеблями древовидных лиан.
– Куда? – Я так ничего и не увидел. – Куда залезть? Зачем?
– Наклонись, – Пенни обняла меня и привлекла к себе. – Видишь?
– Твою мать! – Угол освещения сменился, и стал ясно виден провал в стене, до этого совершенно незаметный под плотным ковром растений.
– Милый, я не знаю, на каком языке ты выражаешься, – недовольно высказалась Пенелопа, – но вряд ли это приличные слова.
– Роза моя, я подозреваю, что ты хочешь сделать из меня ангела. Предупреждаю, это бесполезно.
– Знаю, знаю, тебя ничто уже не исправит, – Пенни лукаво улыбнулась. – Но могу же я немного поворчать?
– Можешь, к тому же это так возбуждает! Иди сюда…
– Мистер Игл, руки прочь! Поскорей домывайте меня, и лезем в эту дыру. Нет, нет и нет, я вас одного не пущу!
Процесс помывки максимально ускорился, а после его завершения я сбегал за фонарями и снаряжением.
Над расчисткой входа пришлось потрудиться, клятые лианы оказались тверды как камень. Еще некоторое время ушло на то, чтобы переждать, пока иссякнет поток разных пресмыкающихся тварей, хлынувших из обнажившейся дыры. Все это сопровождалось визгом перепугавшейся чуть ли не до смерти Пенелопы.
– Это сделали люди… – Наконец закончив пищать, Пенни слезла с камня и провела рукой по рисункам, украшавшим вход. – Я похожие узоры видела у нас в музее. Если не ошибаюсь, эти люди принадлежат к народности, проживавшей здесь еще до того, как пришли племена банту. Ну и что же там находится?
– Сейчас узнаем… – Я поджег несколько сухих веток и забросил в проем. А когда они прогорели, выгнав еще с десяток громадных сороконожек и скорпионов, шагнул внутрь.
Воображение рисовало что-то наподобие иллюстраций к книгам Буссенара: иссохшие мумии, полные алмазов корзины, груды золота, но…
Но ничего подобного в небольшой пещерке не оказалось. Только поблекшие от времени рисунки на стенах, глиняные кувшины и плошки, несколько лежащих в рядок грудок человеческих костей, судя по размерам, принадлежащих ребенку, да примитивные каменные инструменты перед ними. Вот и все.
Я даже простукал стены, в надежде найти какой-нибудь потайной ход, но, увы, стены оказались сплошным монолитом. Тоска-печаль.
– Так не интересно-о… – обиженно протянула Пенни. – А где сокровища?
– Все украдено до нас, – я разочарованно пнул один из камешков, в изобилии валяющихся на полу, – не жили богато – нечего и начинать.
– Ты не прав: я богата, милый… – заметила Пенни, – то есть мы богаты.
– Я тоже не беден, моя роза. Вернее, мы не бедны. Совсем не бедны.
– Тогда пошли отсюда! – Пенелопа решительно развернулась. – Обойдемся и без сокровищ.
– Сейчас, только выберу нам какой-нибудь сувенир на память, – я поворошил палкой кучку мусора, – к примеру, какой-нибудь наконечник стрелы…
– Вы еще камней наберите, герр Игл, – съехидничала Пенни, нетерпеливо постукивая веточкой по сапогу. – Ну идем же! Я хочу сыграть тебе на скрипке!
– Уже… – я подобрал небольшой булыжник, формой напоминающий две пирамидки, сложенные торцами, – идем.
– Что ты там нашел? – Пенни отобрала у меня камень и брезгливо смахнула с него плесень и пыль. – Не нашел ничего лучше? Ой… – вдруг изумленно воскликнула она и выскочила из пещеры.
– Что случилось? – я пошел за ней следом. – Вроде никаких многоножек…
– Дурак! Смотри! – Пенелопа сунула мне камень в руки и бегом вернулась назад, и уже из пещеры раздался ее возбужденный голос: – Иди же помогай мне. Здесь могут быть еще…
Я недоуменно глянул на свою ладонь и через мгновение восхищенно выругался. Находка отблескивала под лучами заходящего солнышка всеми оттенками нежно-голубого цвета.
Совместными усилиями обшарив пещеру, мы нашли еще две пригоршни камней, но уже меньше первого размером, после чего вернулись к себе на стоянку.
– Насколько я понимаю, это необычайно чистый голубой алмаз! – Пенелопа толкнула мне пальцем камень. – По меньшей мере, в сто карат весом. Но о его цене пока говорить рано, потому что реальная стоимость станет ясна только после огранки.
– Точно? – переспросил я, повертев алмаз в руках.
– Точней не бывает, – поморщилась Пенни. – Не забывай, милый, я выросла в семье коммерсанта, который в самом начале своей карьеры занимался драгоценными камнями.
– А эти? – я показал на кучку камней поменьше размером.
– Обычные алмазы, без оттенков, – пожала плечами Пенелопа. – Довольно чистые, парочка каратов по шестьдесят, остальные чуть меньше. Это предварительно, потому что после огранки они могут вполовину убавиться в весе. А от мельчайшего дефекта – сильно потерять в стоимости. Но да, они впечатляюще крупные. Что есть, то есть.
– Откуда взялись камни в пещере?
– Наверное, лежали в деревянной плошке, как скарб для путешествия в страну мертвых, а когда посуда от времени превратилась в труху, раскатились по полу, – предположила Пенни. – А не все ли равно?
– Все равно. – Первое невольное возбуждение уже прошло, и теперь я смотрел на алмазы, как на обыкновенную гальку.
Ну нашли, и что с того? Денег у нас и так хватает. Нет, конечно, можно будет на средства, вырученные от продажи этих цацек, сделать немало полезного. И для себя, и для Республик, но это уже потом. Совсем потом. А пока меня больше занимает…
– Кто-то обещал сыграть на скрипке. Не ты ли, моя роза?
– Я, милый, – Пенни улыбнулась, взяла скрипку в руки, встала из-за столика, шагнула в сторону и четко поклонилась мне. – «Венецианский карнавал», автор – Никколо Паганини, исполняет мадам Пенелопа Игл.
И экспрессивно взмахнула смычком…
Дикие безлюдные джунгли, груда алмазов, порхающие вокруг бабочки, рокот водопада и дивная мелодия, заставляющая забыть все на свете. Это было настолько необычно, что я чувствовал себе попавшим в сказку…
ГЛАВА 21
Южная Африка. Наталь. Водопад Тугела
27 июня 1900 года. 10:00
– И что, нам обязательно улетать?
– Да.
– А если еще денечек? – Пенни призывно улыбнулась и быстро провела язычком по губам. – Мы могли бы потратить это время с большой пользой.
Я про себя вздохнул. Эти два дня, проведенных около водопада, я могу со всей уверенностью записать в ряд лучших в моей жизни. Мы ловили форель в ручье, любили друг друга, стреляли по мишеням, просто дурачились, даже играли в театр, ставя разные веселые сценки, нам было очень хорошо вместе, но до бесконечности так продолжаться не могло.
– Смотри, – я показал рукой на рваные облачка, застывшие под краем горного амфитеатра. – Видишь, они неподвижны. Значит, ветер утихомирился, и мы можем взлетать. Надо пользоваться моментом, потом такой возможности может и не представиться.
