* * *
Женя присела на корточки и прижала ухо к замочной скважине,
чтобы удобнее было подслушивать. В конце концов, речь шла о ней.
— А что ваша племянница? — спросил один из
представителей закона, которые наводнили дом после исчезновения Яна. — В
ней вы абсолютно уверены?
Проворно приложив к замочной скважине глаз вместо уха, Женя
увидела, как ее дядя, попавший точно в фокус, нахмурил благородный лоб.
— Племянница выполняла при вашем сыне секретарские
обязанности. То есть была в курсе многих важных дел.
— Что это вы хотите сказать?
— Только то, что в подлунном мире для молодых людей
существует масса соблазнов…
— Бог мой, вы же ее видели! — раздраженно
отозвался дядя. — Моя племянница похожа на серую мышь. И соблазны ей
абсолютно чужды. Она никогда не просила у меня денег ни на платья, ни на
развлечения.
— Может быть, ей неловко было просить? — живо
откликнулся невидимый Жене человек в штатском. — Она ведь живет у вас на
правах бедной родственницы, как я понимаю?
Женя засопела на полу, изо всех сил сдерживая нахлынувшие на
нее чувства.
Георгий Николаевич Ярославский, мощный, властный человек,
обладатель великолепной седой шевелюры и рокочущего баса, на несколько секунд
даже растерялся. Впрочем, тотчас же взял себя в руки и щелкнул пальцами в
воздухе.
— Костя, ты проверял мою племянницу? — не
поворачивая головы, спросил он. И сам же ответил:
— Конечно, проверял. Будь с ней что-нибудь не так, я бы
этого не потерпел.
Костя Карпенко, на которого было возложено обеспечение
безопасное™ как самого дяди, так и его прибыльного и потому опасного бизнеса,
тут же возник за его плечом, словно дух, повинующийся зову хозяина.
— Я здесь, Георгий Николаевич. На мой взгляд, Евгения —
вообще уникальный случай.
— Без комментариев, пожалуйста, — недовольно
проворчал Ярославский.
Карпенко тотчас же убрал с лица все эмоции и сдержанно
сообщил:
— Евгения Ярославская после трагической смерти
родителей проживала в интернате.
— Я забрал ее, когда она получила аттестат, —
пояснил дядя.
— Сейчас ей двадцать три года, — продолжал Карпенко, —
она окончила курсы секретарей-референтов. Еще курсы английского языка — самые
лучшие. После чего стала помогать двоюродному брату.
— Помогать? — уточнил представитель
правопорядка. — Если я правильно понял, в ведомостях фирмы она не числится
и зарплату не получает.
— Мы взяли ее в семейный бизнес, — раздраженно
отозвался Ярославский. — У нее есть крыша над головой, она сыта и одета.
— Но своих денег у нее нет? — не отставал
противный чин.
— Кажется, Ян давал ей что-то на карманные
расходы, — проворчал Ярославский. — А как же иначе? Не могла же она
жить вообще без наличных?
Женя скрипнула зубами и, часто задышав, встала перед дверью
на коленки. Карманные расходы! Несмотря на то что Ян был неплохим человеком,
такая простая вещь даже не приходила ему в голову. Карманные расходы появлялись
у нее только тогда, когда ей удавалось подработать мытьем полов в соседней
«Оптике».
— Может быть, она попала в затруднительную ситуацию и
ей срочно потребовались наличные? Ах, умен, умен и опытен этот милиционер!
— Какая затруднительная ситуация! — отмахнулся
Ярославский. — В затруднительные ситуации попадают деловые люди. Или, по
крайней мере, такие, которые встречаются и общаются с другими людьми.
— У Евгении есть друг. Он тоже интернатовский, —
подал голос Карпенко. — Лаптев Вениамин.
Ярославский фыркнул, выражая презрение к Жениному выбору
друзей.
— Мелочь, — махнул он рукой. — Компьютерная
обслуга. Работает в какой-то не заслуживающей внимания фирмочке.
— Зарабатывает копейки, — подтвердил
Карпенко. — Большую часть суток обитает в виртуальной реальности. Мало ему
работу, так он и излишки зарплаты тратит на Интернет-карты.
— Может быть, они вдвоем попали в э.., интересное
положение?
— Ненавижу сексуальную распущенность, — сказал
дядя брезгливо. — Я бы этого не потерпел.
— Тут и говорить не о чем, — живо подхватил
Карпенко. — У Евгении и ее приятеля чисто платонические отношения.
Проверял.
— Хм, — сказал чин. — А подруги?
— Нет у нее подруг, — тут же ответил всезнающий
Карпенко.
— Ну.., так не бывает… — протянул тот. — Девица
обязательно захочет посплетничать с другими существами в юбках.
— О чем? — пожал плечами дядя. — Евгения
всегда очень занята на работе.
— А может, это бунт? — В голосе чина Жене
послышалась издевка. — Она похитила Яна или сдала его похитителям в знак
протеста против той стерильной жизни, которую вы ей тут устроили.
Женя усилием воли разжала стиснутые зубы, боясь, что еще
немного — и они начнут ломаться и сыпаться на пол.
— Она что, вам жаловалась на жизнь? — с недоверием
в голосе спросил Ярославский. — Женя? Жаловалась?
— Да нет, — вздохнул представитель закона. —
Увы. Она держалась с достоинством. Хотя я и старался вывести ее из себя.
— Может, она дружна с нашей экономкой? — высказал
предположение Ярославский.
Карпенко нервно сглотнул, а чин закашлялся. Вероятно, он уже
познакомился с вышеозначенной дамой. Ирма Гавриловна Пыгова, в незапамятные
времена получившая кличку Гестаповка, проживала вместе с семейством Ярославских
вот уже семнадцать лет, с момента смерти жены Георгия Николаевича. Экономка
являлась самой настоящей гадиной и третировала людей, которые обслуживали
большой дом хозяев. Это была длинная, тощая и необычайно некрасивая особь
женского пола.
Именно в тот момент, когда о ней зашла речь, экономка
возникла в холле, застав племянницу хозяина за весьма постыдным занятием.
— Евгения, — заявила она ледяным голосом,
подкравшись поближе, чтобы стопроцентно ее испугать, — ваша поза угрожает
шву на брюках. Немедленно встаньте, иначе Георгию Николаевичу придется
тратиться на новый наряд для вас.
Женя поспешно поднялась на ноги, надеясь, что ее щеки не
покрылись предательским малиновым румянцем. Впрочем, лицо уже горело, словно
его растерли снегом. В поросячьих глазках экономки появилось удовлетворение.
Она стояла перед Женей словно живой укор. Выщипанные ниточками брови
чрезвычайно гармонировали с длинными тонкими губами. Невысокая и стеснительная
Женя чувствовала себя рядом с ней нашкодившим щенком. Если речь зайдет о том,
кто дороже дяде — она или экономка, — выбор будет не в ее пользу.
