Между тем хозяин дома, потерявший массу времени на открывание
и закрывание ворот, загнал машину в гараж и появился на крыльце. Едва он поднял
руку, чтобы толкнуть дверь, как зазвонил мобильный телефон, прицепленный к его
поясу.
— Да! — Коротко бросил Хрюкин, у которого сегодня
выдался весьма неудачный день. — Слушаю вас, говорите!
— Ах, Пал Семенович! — проворковал сдобный женский
голос так нежно и одновременно страстно, словно задался целью соблазнить
Хрюкина прямо по телефону. — Как поживаете?
— М-м… Неплохо, — соврал тот и замер, ожидая
продолжения.
— Моя дочь уже приехала к вам?
Хрюкин хлопнул себя ладонью по лбу и выругался одними
губами. Он совершенно забыл про пациентку, которая требовала особого подхода и
намеревалась терзать его прямо на дому.
— Еще нет, — коротко ответил он, кое-как совладав
с эмоциями.
— Не забудьте, что мое солнышко чрезвычайно
впечатлительно. Она станет отвлекать вас разговорами, придумывать всевозможные
уловки и отговорки. Может сказать, что ее тошнит и кружится голова. Вы не
должны обращать на это внимания!
— Не буду! — пообещал Хрюкин.
— Тогда хорошо. И смотрите, не напугайте ее своей
бормашиной. Сделайте все так, как мы и договаривались. Заговорите ей зубы!
Отключившись, Хрюкин топнул ногой.
— Разве я чертов заклинатель? — рявкнул он,
адресуясь, вероятно, к мировому пространству. — Я стоматолог! Я лечу зубы,
а не заговариваю их!
Через дорогу от дома Хрюкина начинались кукурузные поля.
Залегший среди молодой кукурузы Скобкин в этот самый момент толкнул Женю в
спину, чтобы придать ей необходимое ускорение. Она перебежала через шоссе,
отворила резную калитку и оказалась прямо за спиной рассерженного стоматолога.
Упасть в обморок ей не давала лишь мысль о благородстве собственной миссии.
Внутренне она была полна решимости идти в атаку. Оставалось только разлепить
склеившиеся от страха губы и прочистить горло.
Обернувшись на шум, Хрюкин увидел Женю, бледную словно
привидение, и, решив, что это и есть та самая трусливая пациентка, о которой
только что шла речь, широко улыбнулся. Сделал он это молниеносно, и со стороны
казалось, будто улыбку со всего маху прилепили на его лицо.
Сказать по правде, Хрюкин был сегодня совершенно не в
настроении заниматься частной практикой, однако за один вылеченный зуб своей
доченьки мамаша обещала заплатить немыслимые деньги. Кроме того, у самой мамаши
рот был девственно нетронут и сулил Хрюкину хороший заработок. И это
обстоятельство никак нельзя было сбрасывать со счетов.
— Здравствуйте! — сказал он со зловещей, как
показалось Жене, ухмылкой, подскочил к ней и запер калитку. — А я вас жду.
Увидев, что при этих его словах Женя отшатнулась, он, крепко
схватив ее за локоть, стал заталкивать ее в дом.
«Он меня ждал! — в ужасе подумала Женя. — Значит,
он следил за мной! Я для него нежеланный свидетель. Наверное, он хочет меня
убить».
— Не троньте меня! — закричала Женя, и Петя
Скобкин, оставшийся в кукурузе, мгновенно насторожился.
Захлопнув за собой дверь, Хрюкин запер ее на ключ, а ключ
опустил в карман брюк. Тяжело дыша, Женя с ужасом смотрела на него.
— Вы думаете, это больно? — спросил Хрюкин, изо
всех сил стараясь выглядеть добрым. — Ошибаетесь! Я сделаю все нежно, как
мама.
— Меня тошнит, — сказала Женя, трясясь всем телом.
«Начинается!» — подумал Хрюкин. Женя же подумала совсем о другом. Черт дернул
придумать такую глупость! Как Скобкин узнает, что ее убивают? И вообще, как он
попадет в эту крепость со своим пистолетом? Было только одно средство дать ему
знать о своих неприятностях — поднять шум до небес. Может, разбить окно? Но все
окна в пределах видимости были зарешечены. Значит, придется визжать. И чем
громче, тем лучше. Однако, прежде чем начинать визжать, надо все-таки хоть
что-то выяснить. Заставить Хрюкина признаться, шокировав его.
— За что вы убили моего двоюродного брата? —
спросила она, в упор глядя на стоматолога.
Хрюкин, намеревавшийся пригласить Женю в кабинет и уже
открывший было для этого рот, от неожиданности лязгнул челюстью. Ему
потребовалась целая минута, чтобы вновь обрести дар речи.
— Пардон! — возмутился он, когда наконец смог
заговорить. — Я? Кого-то убил?
— У меня есть доказательства! — крикнула Женя и,
достав из кармашка фотографию, сунула Хрюкину под нос.
Увидев снимок, хозяин дома тотчас же исполнился негодования.
— Мерзавец! — воскликнул он. — Так это и есть
ваш двоюродный брат, чтоб ему пусто было?
Фотографию сделала Маргарита два месяца назад из окна своей
спальни. После этого она размахивала ею перед Яном, приговаривая: «Да ты
настоящий лев! Гляди, какой грозный! Как ты накинулся на него!» Это было после
того, как Хрюкин столкнулся с запутавшимся в шелковых простынях Яном лицом к
лицу в спальне неверной супруги. Поскольку Ян и Хрюкин были знакомы, сцена
ревности получилась особенно отвратительной. После урагана, разнесшего полдома,
Маргарита целых десять дней хранила верность супругу. Занятие это оказалось
страшно утомительным, и теперь она изо всех сил старалась наверстать упущенное.
Женя тем временем решила, что пришло время блефовать:
— У меня есть сведения, что в понедельник вечером Ян
вошел в этот дом и не вышел из него! — выкрикнула она.
— Если он не вышел, это означает только одно: что моя
жена замучила его до смерти! — сообщил Хрюкин, ревность которого со
временем не уменьшалась, а только закалялась в битвах. — У нее, у нее надо
спрашивать! Маргарита! — завопил он.
Между тем Маргарите ценой огромных усилий удалось запихнуть
Лоренцио в шкаф. Он ни за что не хотел лезть в окно и дико хохотал, когда она
толкала его в спину, думая, что это такая игра. В шкаф, впрочем, он тоже лезть
не желал.
— Не понимаю, почему ты сопротивляешься! — злилась
Маргарита. — Шкаф раздвижной, в нем просторно и прохладно!
В конце концов она победила, и Лоренцио оказался, где и было
задумано. Засунув туда же упаковку пива и пакет чипсов, Маргарита сдула с лица
влажный локон и побежала вниз. Еще на лестнице она услышала крики мужа и
вторящий им женский голос.
«Эта ведьма уже здесь! — ахнула про себя Маргарита,
полагая, что в гостиной находится не кто иной, как жена Леонида. — Сейчас
муженек снова примется колотить дорогие вазы. Мне тоже достанется». Однажды
Хрюкин в неистовстве засветил супруге кулаком в глаз. В знак протеста Маргарита
носила синяк целых две недели — придавая ему при помощи фиолетовых теней особо
угрожающие размеры и очертания.
— Салют! — сказала она, влетая в гостиную. —
Что за крики, что за шум?
Сказать по правде, сейчас Маргарите ужасно не хотелось
скандалить. Ей казалось пошлым разбираться с женой одного любовника, когда ее
постель еще хранила очертания тела другого. Но, увидев Женю, глаза которой
горели фанатичным блеском, она поняла, что малой кровью не обойтись.
