— Обещаю, что вас не тронут.
— Могу ли я вам верить?
— Ну, Лаптеву вы верите?
— Лаптеву да.
— А я все равно что он.
— Ладно, — решил сменить тему Мартынов. — Я
кое-что купил на ужин.
— Да? — довольно неопределенно отозвалась Женя.
— Кто будет готовить я или вы?
— Готовить? — растерялась Женя, которая была
совсем не сильна в кулинарии.
По дороге она съела пончик и запила его стаканом простой
воды. Голод был утолен, и что-нибудь стряпать, возвратившись в квартиру Вени,
она вовсе не собиралась.
— Надо договориться о готовке? — переспросила она.
— С одной стороны, этим должны были бы заняться вы,
поскольку вы женщина, — заявил Мартынов менторским тоном — А с
другой? — с надеждой спросила Женя.
— А с другой, вы целый день провели на ногах. Я верно
понимаю?
— Верно, — вздохнула Женя. — В настоящий
момент я ищу работу.
— Да? А какую, если не секрет?
— Секретарскую.
Мартынов быстро закашлялся, чтобы заглушить готовое
вырваться восклицание. Да кто же возьмет такое чмо болотное в секретарши? Он
еще раз критически обозрел Женю. Она, конечно, классно держится и вообще, судя
по всему, человек с изюминкой, но фасад у нее — не приведи господи. Надо
сказать Веньке, чтобы он ее просветил на этот счет. Они ведь друзья! Неужели он
по дружбе не может подсказать дамочке, что таких секретарш в приемных давно не
держат.
— В сущности, ужин уже ждет, — сказал между тем
Мартынов.
— Вы прекрасно готовите, — похвалила голодная
Женя, усаживаясь за стол.
Мартынов нажарил две сковородки полуфабрикатов. С одной он
теперь снимал картофельные котлеты, с другой — бифштексы глубокой заморозки.
— О, у меня богатый опыт в этом деле!
— А что ваша жена? — с набитым ртом спросила Женя.
Вопрос как-то непроизвольно выскочил у нее. Она была уже
готова провалиться сквозь землю или, по крайней мере, забраться под стол.
Обещала же Веньке не проколоться и не поднимать щекотливых вопросов. Однако
Мартынов, казалось, воспринял все спокойно.
— Жена? — переспросил он. — Ну… В настоящий
момент у меня с ней сложные взаимоотношения. — Потом подумал и добавил:
— С бывшей женой.
«Вероятно, жена выгнала его из дому, узнав о его сердечной
тайне, — тут же подумала Женя. — Или он сам ушел. Вот почему у него
нет жилплощади». Она и мысли не допускала, что сердце ему разбила законная
супруга. С такой потрясающей физиономией невозможно быть однолюбом. По крайней
мере, Женя в это не верила.
* * *
Веня Лаптев загодя размазал по своей голове специальную
пенку, которая, как и было обещано продавщицей, придала его волосам рыжеватый
оттенок, и причесался. На этом он посчитал маскировку законченной. Надо
признать, что тщательно причесанного его действительно трудно было узнать.
— Мил. Чертовски мил, — сказал он своему отражению
в зеркале и весело продул зубчики расчески.
Когда он ехал в метро, то несколько раз поймал на себе
заинтересованные девичьи взгляды. «Может быть, для счастья достаточно тщательно
причесываться по утрам? — подумал он с некоторой долей изумления. —
Раньше на меня никто так не смотрел. Возможно, по мнению женщин, у парня с
прилизанным чубом хорошие жизненные перспективы? Кажется, я похож на любимчика
начальства». Размышляя таким образом, он незаметно для себя добрался до места.
Видеопрокат встретил его ярким люминесцентным светом и
прелестными мордашками девочек, выдающих кассеты.
— Алло! — сказал Веня и постучал заранее
приготовленной монеткой по стойке. — Красавицы! Говорят, в восемь у вас
показывают кино. Я хочу поглядеть, это можно устроить?
— Отчего же нет? Платите, пожалуйста. Расценки перед
вами. А потом проходите туда. — Губастенькая блондинка с густо
нарумяненными скулами показала рукой, куда идти.
Веня залюбовался на нее и даже не сразу сообразил, что
блондинка ждет денег. Наконец он пришел в себя, расплатился и неспешно
прошествовал к широко открытой двери. Внутри уже сидели зрители. Они
рассредоточились по комнате, устроившись кто на диванчиках, кто на креслах, кто
на стульях перед небольшими круглыми столиками. Занавески в комнате были
задернуты, создавая приятную полутьму.
— Добрый вечер! — громко поздоровался Веня,
отыскав для себя подходящее местечко.
По дороге он споткнулся, чертыхнулся, потом сильно
закашлялся. Он хотел, чтобы на него обратили внимание.
На его приветствие присутствующие ответили бормотанием
разной степени внятности. Только один толстый и одышливый мужчина весело
сказал:
— Салют!
Публика в видеоклубе собралась самая что ни на есть
разношерстная. Две девицы лет семнадцати, угрюмый тип в спортивном костюме,
пара деловичков, жарко обсуждающих какие-то свои проблемы, несколько дам
среднего возраста, обменивающихся степенными замечаниями, да еще старик со
старушкой, держащиеся за руки.
«Наверное, старикам и детям даются какие-то льготы», —
мимоходом подумал Лаптев. Без двух минут восемь в комнату вошел человек
среднего возраста, весь вид которого выражал уныние. У него были унылый рот,
унылые глаза и даже унылые руки, безвольно повисшие вдоль туловища. Человек был
невысок и довольно упитан, однако двигался легко и неслышно. Лаптев подумал,
что это и есть Вован, помощник погибшего Кокина.
— Мы начинаем, — невыразительно предупредил тот
публику и включил аппаратуру.
Веня, который последний раз смотрел кино много месяцев
назад, с упоением отдался действию, происходящему на экране. Он мог себе это
позволить, поскольку восьмичасовой сеанс его мало интересовал. На него
приходили случайные люди. А ему нужны были завсегдатаи, те, что ходят в
видеоклуб постоянно, а значит, составляют костяк десятичасовых просмотров.
— Говорят, сегодня будет еще кино? — спросил он,
наклонившись к даме, оставшейся на своем месте после того, как прошли
заключительные титры и в комнате включили свет.
. — Да, будет еще один. Через… — Дама поднесла часики
поближе к глазам. — Через пятнадцать минут.
— Чтобы посмотреть, надо заплатить еще столько
же? — не отставал Веня.
Дама благосклонно кивнула головой. Несмотря на то что на вид
ей было лет сорок пять, она все еще оставалась потрясающе красивой, ни один
мужчина не посмел бы этого отрицать. Ярко-синие глаза с большими веками,
крупный рот, точеный носик, узкий подбородок — все безупречно. Кроме того, у
женщины была эффектная стрижка. Ее волосы были угольно-черными, что составляло
приятный контраст с ярко-розовой помадой.
