— Сейчас у нее кровь к голове прильет, и она опять
брякнется без чувств, — равнодушно заметил Мартынов.
— Но почему ей стало плохо?!
— На нее наехал автомобиль.
Женя тем временем раздумала снова терять сознание. Обида на
бессердечного Мартынова придала ей сил. Она приняла сидячее положение и уронила
две горячих слезы на покрывало.
— Меня кто-то хотел задавить! — пожаловалась она
Вене. — Там, возле видеопроката. Это было уже после того, как я уличила
Юханова в том, что он желал Кокину смерти, и после того, как отдала лысому из
двадцать второй квартиры деньги.
— Подожди-подожди, я не успеваю за тобой, —
остановил ее Веня. — Кто такой Юханов?
— Вован.
— Ясно. А лысый кто?
— Лысый — это клиент службы «Видео на дом». Правда,
когда я к нему пришла, он сразу отказался быть клиентом…
— Как я его понимаю! — пробормотал Мартынов. Женя
бросила на него уничижительный взор и снова обратилась к Вене:
— Я тебе сейчас расскажу все с самого начала!
— Хорошо. И Гена пусть послушает. Ему от нас, кажется,
здорово досталось. Только сначала я бы хотел, чтобы вы помирились.
— Я согласен, — сказал Мартынов, умиравший от
любопытства. — Простите, что я обозвал вас макакой. Просто вы так верещали
и скакали, что это сравнение невольно пришло мне на ум.
— И вы меня тоже простите, — ненатурально добрым
голосом сказала Женя, — за то, что дядя накричал на вас, и еще за то, что
вам пришлось ездить за мной к метро и слушать мои вопли, когда сломался душ…
— Хочешь сказать, — подозрительно перебил ее
Веня, — что, когда ты полезла мыться, у тебя сломался душ?
— Да, сломался! — кивнула Женя. — Это было
ужасно. Спасибо, Геннадий пришел, сама бы я не справилась.
Веня почесал в затылке и, посмотрев на Мартынова, встретил
его победный взгляд.
— Ему, конечно, не сладко пришлось, — вошла в раж
Женя. — Вчера через балкон в квартиру проник Карпенко. Я увидела его,
испугалась и упала в обморок. Геннадию пришлось поднимать меня с ковра и нести
в кровать…
Взгляд Мартынова сделался победным в квадрате.
— Я же говорил тебе, — прошептал он, наклонившись
к Вене, — они все себя так со мной ведут. Теперь я знаю, что из этого
правила не бывает исключений.
Веня покраснел. Сейчас ему было страшно стыдно оттого, что
он вчера наговорил этим двоим друг про друга. Впрочем, несмотря на стыд, он
совершенно не собирался каяться. Кроме того, его волновало все, что
приключилось с Женей, гораздо больше каких-то врак. Потом все разъяснится.
Как-нибудь. И, может быть, даже без его участия.
Женя тем временем во всех подробностях рассказывала о
происшествиях сегодняшнего дня.
— Вот только я не понял, почему ты не захотела заявить
в милицию о наезде? — спросил Веня, когда рассказ подошел к концу.
— Не знаю. У меня прямо в животе сидит страх перед
милицией. Ведь что бы со мной ни случилось, тут же позвонят дяде. А мне не
хочется доставлять ему лишние неприятности.
— Ты и так уже их доставила выше крыши. Шантажисты,
побег из дому — это тебе не неприятности?
— Я здорово ударилась головой, — стала защищаться
Женя. — Просто ничего не соображала. Если бы у меня было время подумать…
— Теперь ни свидетелей, ни шансов найти того, кто это
сделал, — встрял Мартынов.
— Это мог быть Юханов, которого ты напугала, —
предположил Веня.
— Надо узнать, какая у него марка машины.
— Узнаем. А ты в курсе, что конкретно на тебя наехало?
— «Опель», — ответила Женя. — Темно-синий
«Опель».
— Откуда ты знаешь? — изумился Веня. — Ты
ведь не разбираешься в марках машин!
— Не разбираюсь, — согласилась Женя. — Но
«Опель» от других могу отличить. У Яна вторая машина — «Опель». И, кстати, тоже
темно-синий. Он стоит в гараже.
Лаптев и Мартынов уставились друг на друга. Женя сказала:
машина, как у Яна. Но таких машин ведь не пруд пруди. Возможно, это как раз
была машина Яна!
— Это мог быть Карпенко, — первым сказал
Геннадий. — Мне его морда сразу не понравилась.
— Это мог быть любой человек, имеющий отношение к дому
Ярославского.
— О чем это вы? — недоуменно спросила Женя, глядя
то на одного, то на другого.
— О темно-синем «Опеле».
— Вы считаете, что это и в самом деле была машина моего
двоюродного брата?!
— Надо бы поглядеть на нее. Если, конечно, она на
месте. Может, ее где-то бросили.
— Тут два варианта. Ее или угнали и бросили, или
позаимствовали на время и незаметно вернули назад.
— Говоришь, тебя сильно стукнуло?
— Очень сильно, — кивнула Женя. — Прохожие
сказали, что я, дескать, родилась в рубашке.
— Ага, и до сих пор в ней и ходишь, — не удержался
и сыронизировал Мартынов, впрочем, так, чтобы она его стопроцентно не услышала.
— В общем, вот что я тебе скажу, — хлопнул в
ладоши Веня, ставя точку в разговоре, — Завтра ты должна помириться с
дядей. Хотя бы по телефону. И попроси, чтобы он сходил в гараж и проверил, на
месте ли темно-синий «Опель». Если на месте, пусть он осмотрит его. Скажи, что видела
автомобиль на улице. Скажи, что уверена в этом. Скажи, что он поцеловался с
деревом и получил незначительные повреждения.
— Да ведь дядя Георгий сам не станет ничего
осматривать! — возразила Женя. — Он не привык по мелочам суетиться,
Пошлет Карпенко. А тот все следы тут же уничтожит!
— Это в том случае, если за рулем был именно Карпенко.
А если нет…
— Стоит только сказать дяде о том, что мне угрожает
опасность, как я буду заперта в комнате его особняка на ключ!
— А что, это мысль! — снова пробормотал сам себе
под нос Мартынов.
— Чего ты там бормочешь? — спросил Веня.
— Вырабатываю тактику.
— Вы тут совершенно ни при чем! — горячо сказала
ему Женя и обратилась к Лаптеву:
— Веня, твой друг не Должен страдать из-за того, что
пропал мой двоюродный брат.
— Я не собираюсь страдать, — живо возразил
Мартынов. — Но жизнь под одной крышей с вами заставляет меня быть
любознательным.
— Намекаете на то, что мне стоит убраться из-под одной
с вами крыши?
— Вот еще! Это не мой дом, и я здесь такой же гость,
как и вы.
Веня не слушал их перепалку, он сидел, глубоко задумавшись.
— Знаете что? — наконец выдал он вслух итог своих
размышлений. — Схожу-ка я еще разок на вечерний просмотр в видеоклуб!
