— Может, он собирается купить люстру? —
предположила Женя.
— Вряд ли, — возразил Мартынов. — Если бы он
намылился ездить по магазинам, то не надел бы такой дорогой костюм. Я знаю, что
он дорогой.
— В этом «Светлячке» и витрин никаких нет, —
удивился Веня. — Может, это и не магазин вовсе?
— А что? — спросила Женя.
— Столовка или закусочная. Возможно, Луканов не любит
завтракать в одиночестве.
— Или не умеет делать в духовке булочки с
чесноком, — подхватила Женя.
— Надо пойти и узнать, — менторским тоном заявил
Мартынов, доставая сигарету и всем своим видом давая понять, что он этим
заниматься, конечно же, не станет.
— Ладно, я пойду, — согласилась Женя. — Авось
Луканов на меня не обратит внимания!
Едва она захлопнула дверцу, как вредный Мартынов, выдохнув
дым после первой затяжки, сквозь зубы сказал:
— Не бойся, не обратит.
— Ну, ты уж… — застеснялся Веня.
— Может, станешь утверждать, что твоя подружка из тех,
на кого мужики пялятся на улицах?
— Она хороший друг, — мрачно заявил тот.
— Я разве против? Я ведь не про это сейчас говорю, а
про внешний вид.
— Ну, с этим.., да, у нее всегда были проблемы. Я давно
хотел с ней поговорить… Только боюсь, как бы она не обиделась. У женщин с этим
просто: надулась — и враги на всю жизнь.
— Думаю, намекать бессмысленно. Врожденное отсутствие
вкуса не лечится точно так же, как дальтонизм.
Охаянная за глаза Женя тем временем вошла в дверь неведомого
заведения. Попала она в длинный коридор, где, кроме заявленного на вывеске
«Светлячка», размещались пейджинговая компания, маленький магазин канцтоваров и
бюро добрых услуг с прейскурантом цен, предусмотрительно вывешенным снаружи во
избежание недоразумений Прямо возле входа за конторкой, похожей на кафедру,
стоял человек в униформе и зорко наблюдал за входящими и выходящими гражданами.
Женя тотчас же увидела Луканова через самые ближние
стеклянные двери. Он стоял возле увенчанного компьютером офисного стола и
переговаривался с теткой, хищно закусившей в зубах сигарету.
— «Светлячок» — это магазин, где лампами
торгуют? — спросила Женя у охранника, наивно хлопнув глазами.
— Да нет, это вроде как издательство, — охотно
пояснил тот. — А тебе чего?
— Интересуюсь.
— Они книжечки выпускают с кроссвордами, головоломками
и ребусами. Для детей тоже, — зачем-то добавил он.
— А этот потрясающий мужчина в бежевом костюме — их
начальник? — Женя продолжала изображать из себя дуру, указав пальцем на
Луканова.
— А тебе зачем? — нахмурился охранник.
— Работу ищу, — ответила та. — Может,
курьером возьмут. А он вроде добрый. Лицо у него замечательное. Такое редко
встретишь. Обычно начальники надутые, словно индюки. И разговаривают, не
разжимая губ.
Охранник усмехнулся детскому Жениному мировосприятию:
— Кроссвордист это ихний. Кроссворды составляет,
никакой не начальник. Директорша у них женщина. Только ее сейчас нет, вечером
приходи. Она обычно после обеда появляется.
— Ах, так! — разочарованно сказала Женя. —
Всего лишь Кроссвордист! Вот как я ошиблась. Ну что ж, спасибо за информацию.
Женя выскочила на улицу и побежала к машине.
— Выяснила! — радостно сказала она, дергая дверцу
двумя руками. — Луканов — Кроссвордист! «Светлячок» — это издательство,
выпускающее кроссворды.
— Отлично! — потер руки Веня. — Значит,
большую часть времени этот парень проводит дома за крестословицей.
Однако он ошибся. Луканов вышел из «Светлячка» примерно
через полчаса и, вместо того чтобы отправиться домой, поехал в кондитерский
магазин на Арбате. Там он углядел дверь, куда вход посторонним запрещен, и
поспешно скрылся за ней. Женя довольно долго пускала слюни, шныряя между прилавками,
разглядывала конфетные обертки и нюхала пряники. Наконец довольный Луканов
вышел на улицу и двинулся дальше. Путь его лежал в бар «Крик павлина», где, как
гласила вывеска, готовилась еда на вынос и двадцать четыре часа работали
игровые автоматы.
В этом баре Жене удалось увидеть гораздо больше, чем в
кондитерской на Арбате. Потому что Луканов не пошел в подсобные помещения, а
направился прямиком к стойке. Перегнувшись через нее, он горячо расцеловался с
теткой в белом накрахмаленном кокошнике, которая, по Жениному разумению,
годилась ему в мамаши.
— Может быть, это и есть его мамочка? —
предположил Мартынов, изрядно утомленный переездами и долгим ожиданием.
Через некоторое время сие предположение было категорически
отвергнуто. До трех часов дня Луканов успел перецеловать еще четверых мадам,
работавших в самых разных местах и по возрасту превосходивших его как минимум в
два раза.
— Разврат какой-то, — заявила Женя, возвратившись
из очередной вылазки. — Он воркует с ними как голубь. Улыбается,
прикладывается к ручке, к щечкам — фу!
— Мне надо на работу, — с сожалением сказал
Веня. — Никак не могу прогулять.
— Неужели полдня пролетело? — изумилась
Женя. — Я даже не заметила. А нам что теперь делать? Продолжать следить?
Может быть, дождаться, пока Луканов выйдет из бара, и потрясти тетку, его
пассию?
— Сколько же у него пассий? — пробормотал Веня.
— Не думаю, что этот тип столь любвеобилен, —
возразил Мартынов. — Скорее всего, его шашни имеют под собой какое-то иное
обоснование, нежели просто флирт.
— Согласна! — кивнула Женя.
— А это значит, — продолжал Мартынов, — что
тетки нам ни в чем не признаются. Ну, — сами подумайте: станут они
выворачивать душу перед незнакомыми людьми? Вы их ничем не подкупите и не
запугаете.
— Может, послать к ним вас, чтобы вы их очаровали? —
спросила Женя задумчиво.
— Ну уж нет! Я вызвался быть шофером и свое слово
сдержу. Но выступать в качестве приманки для престарелых матрон…
— Ладно-ладно, — сказал Веня, — не ругайтесь.
Сейчас высадите меня, а сами будете вести наблюдение дальше. Завтра все
обмозгуем. Утро вечера мудренее.
— Я думаю, умнее всего будет действовать через самого
Луканова, — сказал Мартынов. — К нему надо клинья подбивать, а не к
его бабам.
— Каким же это образом мы можем подбить к нему
клинья? — высокомерно спросила Женя.
— Ну, самый быстрый и надежный способ — подослать к
нему женщину.
— Меня? — быстро спросила та.
— Лучше такую, которая сможет покорить его сердце.
— Да, Женька, — поддержал Мартынова Веня, —
ты на эту роль не годишься.
