— Упаси бог! — ответила Женя. — Он мой
должник. Я вложила в его дело все свои сбережения. Теперь вы понимаете мой
пристальный интерес?
— О, теперь понимаю!
В этот момент в дверь позвонили. Нетушкина в приступе явно
притворного недомогания повалилась на диван, а Эльза отправилась открывать
дверь.
— Анна! Почему ты не вызвала «неотложку», если тебе так
плохо? — громко спросил довольно симпатичный худощавый мужчина,
стремительно входя в комнату.
Он потерял еще не все волосы и в целом выглядел довольно
импозантно.
— Я ничего не соображаю, Владик! — простонала
Нетушкина.
— Мне ты сообразила позвонить среди ночи! —
прокряхтел тот, пытаясь поднять ее маленькую пухленькую тушку с дивана.
— Что ж, наверное, я тоже пойду, — сказала Женя,
поднимаясь из-за стола. — Спасибо за чай.
— Не за что, — вежливо улыбнулась Эльза. —
Буду рада, если вы зайдете еще.
Столь стерильная фраза не содержала в себе даже намека на
истинное радушие, и Женя тут же представила себе физиономию хозяйки, вздумай
она воспользоваться приглашением. Пока бывший муж загружал Нетушкину в лифт,
Эльза наклонилась поближе к Жениному уху и вполголоса сказала:
— Она слишком распустила себя, хотя еще довольно
молода. И тем не менее думает, что ее бывший муж может к ней вернуться. Всеми
способами пытается его разжалобить. Разве это не жалкое зрелище?
По всей вероятности, Нетушкина все прекрасно слышала, потому
что, когда Женя присоединилась к ней и ее мужу в лифте и тот тронулся вниз, она
безразличным тоном заметила:
— Очень гостеприимная женщина. Очень. Я ей так
благодарна! Кажется, Ян Ярославский тоже так считал. Она вам не рассказывала?
— О чем? — тут же сделала стойку Женя. — Он
что, к ней заходил?
— Ну… Откуда мне знать — заходил или нет? У них были
какие-то личные дела, разговоры… Они старались говорить так, чтобы их никто не
слышал. Впрочем, когда я спросила об их отношениях, Эльза отшутилась. У нее
потрясающее чувство юмора! — со сладеньким выражением на лице закончила
доброжелательница.
Бывший муж Нетушкиной, выслушав ее монолог, громко хмыкнул.
Чтобы окончательно не выйти из образа, она застонала, но схватилась не за
живот, а за сердце. Вероятно, чувства волновали ее сейчас гораздо больше, чем состояние
желудка после обжорства.
Лаптев, как выяснилось, торчал где-то на верхних этажах
Эльзиного подъезда, потому что появился на улице сразу после Жени и компании.
Мартынов сидел в машине и дымил. Судя по всему, он здорово нервничал, потому
что асфальт возле водительской дверцы был закидан изжеванными окурками.
— Есть что-нибудь стоящее? — спросил он, когда
Женя плюхнулась на соседнее сиденье.
— Ну, по крайней мере, одна моя мысль не получила
подтверждения.
— Какая именно?
— Я полагала, что дамочки действуют заодно. Они
похищают мужчин, издеваются над ними, а тела закапывают на сельском кладбище.
— Или делают из них пирожки и продают на видеосеансах в
качестве закуски, — добавил Лаптев, умостившийся сзади.
— Меня сейчас вырвет! — пробормотала Женя.
— Звучит не слишком правдоподобно, — хмыкнул
Мартынов. — Ни про кладбище, ни про пирожки.
— Дамочки наезжали друг на друга. По-моему, у них
своего рода соперничество. Они примерно одних лет, только Эльза изо всех сил
молодится, а Анна охотится за своим бывшем мужем, ничуть себя не приукрашивая
при этом. Каждая пытается доказать другой, что имеет все шансы на успех у
противоположного пола. Только если Эльза женщина умная и тонкая и действует
соответственно, то Нетушкина проста, словно ржаная горбушка.
— Вы говорили о твоем кузене?
— Немного. Эльза ясно дала понять, что Ян произвел на
нее скорее отрицательное впечатление. Кажется, он нагрубил ей.
— Возможно, она строила ему глазки? — предположил
Мартынов.
— Возможно. Но вряд ли Ян в ответ сказал гадость.
Обычно он весьма галантен.
— Не забывай: ты видела, как он общается с женщинами
только на работе. Все-таки это совсем другое дело. Не то что какой-то там
вшивый видеопрокат.
— Меня больше всего волнует тот персонаж, который до
сих пор остался, так сказать, неопознанным, — подал голос Лаптев.
— Это какой же?
— Тот тип в коричневом костюме, с которым Ян
разговаривал накануне своего исчезновения. Мы никогда не отыщем его, имея
только расплывчатые словесные описания, не так ли? А ведь вполне вероятно, что
именно с этого человека все и началось. Свидетели говорят, что Ян и этот тип о
чем-то говорили весь сеанс. Это почти два часа. Может быть, какие-то тайные
сделки?
— Действительно! — воздела руки вверх Женя. —
Все может быть! Мы до сих пор ничуть не продвинулись вперед. Вышли на этот
дурацкий видеопрокат, тут-то нас и заклинило.
— Мы ведь не профессионалы, — примирительно
заметил Мартынов. — Не стоит расстраиваться. Мне вообще кажется, что твой
кузен скоро объявится сам.
— А мне почему-то кажется, что нет, — возразил
из-за его спины Лаптев. — Не забудь, он просил о помощи! И это был
короткий звонок, который, скорее всего, прервали.
— А куда мы едем? — спросила Женя, озираясь по
сторонам.
— Везем Веньку на работу прятаться.
— А сами?
— А сами вернемся ко мне. Уверен, что твой любимый
Карпенко не смог меня вычислить. Он, конечно, знает меня в лицо, но дальше
этого вряд ли дело пошло. Венькины соседи, возможно, сказали, как меня зовут.
Однако, кто я и откуда взялся, остается тайной.
— Разве вы не близкие друзья? — поинтересовалась
Женя.
— Довольно близкие. Но у нас, к вящей радости, нет
общих знакомых. Кроме тебя, конечно. Мы не учились вместе, не работали вместе,
вообще вместе почти нигде не бывали.
— Как же вы сошлись? — ехидно поинтересовалась
Женя. — Знакомство по Интернету?
— Нет, это для меня слишком! — хмыкнул
Мартынов. — Мы встретились на пляже. Когда были в отпуске в Крыму. Вот так
все банально. Иногда перезванивались, оказывали друг другу услуги. Венька мне —
компьютерные, я ему — свои, профессиональные.
— Канализационные, понимаю, — серьезно кивнула
головой Женя.
— Короче говоря, — обиделся Мартынов, —
Карпенко меня не вычислит. Ты можешь не возить ногами?
— А что? — спросила Женя, глядя в боковое окно.
— Ничего, просто мешает.
— С каких это пор тебе стали мешать мои ноги? —
надменно спросила Женя. — Я и раньше так делала — привычка.
Мартынов не посчитал нужным объяснять, с каких конкретно пор
ее ноги стали ему мешать. Дураку было бы ясно, что с тех самых, когда она
перестала прятать их под ужасными мешковатыми брюками.
