— Эльза — это кто? — попыталась вспомнить Ира.
— Немка.
— Немка? — заинтересовался Петя. Скобкин. —
Нацистка, что ли?
— Нет, немка по паспорту, — охотно пояснил
Веня. — Фамилия у нее интересная — Унт.
— Унт — это один меховой сапог, — глубокомысленно
заметил Скобкин. — Я выучил, пока сканворды разгадывал. В машине долго
приходится сидеть, так я, типа, разгадываю по десять-двадцать штук в день.
— У меня есть знакомый кроссвордист, — светло
улыбнувшись, сказала Ира. — Если хочешь, могу познакомить!
— Если б то была кроссвордистка! — с сожалением
ответил ее брат.
Ира переживала. Характер не позволял ей показывать всем
собственную слабость, и она бодрилась изо всех сил Когда мужчины начали
обсуждать маршрут, она отключилась и стала грызть ногти. Петя, обернувшись к
ней, заметил:
— Нервная женщина может съесть в неделю полфлакончика
лака для ногтей. Статистика!
Пока все рассаживались по машинам, Мартынов взял Женю за
руку и отвел в сторону.
— Не хочу быть просто пешкой в твоей игре. Кого ты
подозреваешь?
— Того же, кого и ты.
— Врешь.
— Чего вы там возитесь? — разгорячился Петя
Скобкин. — Поедем к немке на дачу, вынем ее из тапочек и подвесим…
— Молчи, Петька? — приказала сестра, и тот
мгновенно заткнулся.
— А как же озарение? — напомнил Мартынов. —
Ты до сих пор так ничего и не объяснила.
— Потом, — увильнула Женя. — Все потом
объясню.
Кавалькада из трех машин двинулась с места. Ведущим был
Мартынов.
Выехали на Кольцевую, пропилили по ней примерно минут
тридцать, потом свернули на шоссе, с него — на менее значимую трассу, поплутали
немного по крохотным населенным пунктам и в конце концов въехали под ржавую
табличку с едва различимым названием «Рощица».
Рощица была стопроцентно дачным поселком — Жене особенно
нравились одноэтажные домики, похожие на те, какие рисуют в мультфильмах. На
дороге напротив одного из очаровательных строений стояла машина Кости Карпенко.
Сам он дремал за рулем, откинув голову назад и тихонько похрапывая.
— Видишь, он спит, — сказал Веня. — Значит,
совесть его чиста.
— А может быть, притворяется? — усомнилась
Женя. — Кто его знает, на что он горазд?
Сонный Карпенко, увидев целую ораву народу, слегка опешил:
— Мы так и припремся всей оравой?
— Вот интересно, — озираясь по сторонам, спросил
Мартынов, ни к кому конкретно не обращаясь, — почему от Катеньки отстал
«хвост»? Именно сегодня? Неужто потому, что она с мамочкой?
— Хочешь сказать, раз Машков мамочке доверяет, то
Машков с мамочкой знаком? — подхватил Веня.
— Или кое-кто предупредил Машкова, чтобы его люди здесь
сегодня не светились, — вполголоса сказал Мартынов Жене.
— Вы дали мне мало времени на все про все, —
заявил Карпенко, насупясь. — Могли бы давно посвятить в ваши планы.
— У нас до последнего времени не было никаких
планов, — ответила Женя.
— А что это у твоего ухажера сегодня такое кровожадное
лицо? — не отставал Карпенко. — Ему пообещали дать пострелять?
Мартынов и Веня недоуменно переглянулись, а Женя покраснела
как флаг. Не время сейчас объяснять, что во время вояжа в дом Хрюкиных Пете
пришлось выдать себя за ее ухажера.
— Давайте пустим Петю первым. Ни Катенька, ни Эльза не
знают его в лицо! — предложила Женя.
— Меня они тоже не знают в лицо, — возразил
Мартынов.
— Ты наш интеллектуальный резерв. Оставайся пока в
тылу. Вдруг на Петю сразу обрушится что-нибудь тяжелое?
* * *
На бедного Петю действительно кое-что обрушилось — неземное
очарование Катеньки. Когда он отворял калитку и топал по дорожке к крыльцу,
лицо у него было решительным, словно у солдата, задумавшего взорвать танк.
Однако когда дверь распахнулась и на пороге появилась Белоснежка — влажная и
блестящая после душа, обернутая коротеньким полотенцем, — у Пети отказало
все сразу: руки, ноги, голос и, самое главное, мозги.
— Вам что, молодой человек? — спросила Катенька
голосом, в котором звенели рождественские бубенчики. — Что же вы молчите?
— Эта.., типа… — выдавил из себя Скобкин и замолчал
навеки.
Катенька ухмыльнулась и уже хотела захлопнуть дверь перед
его носом, когда Женя рванулась из машины. Едва она появилась на дорожке, на
Катенькино чело упала тень озабоченности.
— Вы что, вместе? — спросила она. Скобкин даже не
обернулся. Он продолжал глазеть на тело, смутившее его, без единого звука.
— Привет, — сказала Женя. — Это мой
парламентер.
— Ты что, нашла Андрея Куницына? — спросила
Катенька, расширив глаза.
— Не нашла. Но могу предположить, что с ним случилось.
— Я даже не спросила в прошлый раз, как тебя
зовут. — Катенька поправила ослабевший узел на полотенце, и Скобкин громко
сглотнул.
— Ее зовут Евгенией, — неожиданно для всех
раздался из глубины дома низкий голос Эльзы Унт.
В ту же минуту сама она возникла за спиной дочери. В длинном
шелковом халате и с коричневой сигаретой, воткнутой в длинный мундштук, Эльза
выглядела потрясающе. Ее короткие волосы были свободны от завивки и небрежно
зачесаны назад. Глаза поражали красотой и глубиной.
— Здрасьте, — неожиданно для всех сказал Скобкин.
— Чему обязана, дорогая? — спросила Эльза, глядя
на Женю внимательными, но недобрыми глазами.
— Мы пришли разобраться с исчезновением Куницына и Ярославского, —
коротко ответила Женя. — Не мы двое. Нас гораздо больше. Целая команда.
Боюсь, что все не влезем в вашу гостиную, даже если вы нас пригласите.
Эльза тонко улыбнулась и ответила.
— А вы уверены, Евгения, что именно со мной и с моей
дочерью стоит обсуждать это ваше дело?
— Больше чем уверена.
— Оденься, Катенька, — велела Эльза и широко
распахнула дверь. — Зовите вашу команду.
Как только Катя скрылась, Скобкин ожил, будто бы ему
крикнули: «Отомри!» В ответ на приглашающий жест Эльзы он коротко, но громко
свистнул. Тут же дверцы трех машин отлетели в стороны, и на дорогу выбрались
Мартынов, Веня и Ира в придачу. Карпенко должен был остаться снаружи При виде
троицы, бодро шагающей между газонами, глаза Эльзы потемнели, а мундштук выпал
из пальцев и покатился по полу. Она открыла рот, попытавшись что-то сказать, но
так ничего и не произнесла.
— Чего, испугались, что наследим? — мрачно пошутил
Скобкин, подавая ей оброненную вещицу.
