Глупость про шоколад сама спрыгнула с языка, игра в молчанку давила на уши, а от прямого взгляда Германа почему-то пересыхало во рту. «Догадался, что я его раскусила», – вдруг сообразила она.
– Спасибо, я наелся, – вдруг улыбнулся он, но глаза по-прежнему оставались серьёзными. – Ты вкусно готовишь.
Дежурный комплимент получился почти искренним, но Тамила уже не желала подобного слышать. Она хотела было выйти из кухни, но Богин быстро ухватил её за руку и, встав, прижал к стене.
Тамила оторопело смотрела на него:
– Что за… – начала было она.
– Я отвратительно себя вёл, – признал он резко охрипшим голосом. – Поэтому мне надо извиниться.
Губы оказались сухими и горячими, с лёгким привкусом крымского коньяка.
Глава 2. Последний тренинг
Руки начали почему-то мёрзнуть. Вокруг царила тьма, но Тамила хорошо помнила, что заснули они под утро. Откуда-то сбоку раздалось шипение. Она попыталась встать, но что-то с силой надавило на грудь, заставляя откинуться назад. Дышать стало больно. Она хотела позвать на помощь, но вместо крика из горла вырвалось еле слышное сипение. Давление усилилось, пальцы превратились в ледышки, тело онемело.
Шипение повторилось. Тамила замерла, сердце гулко стучало в висках. Она открыла глаза, ужас ледяной волной окатил с головы до ног. На груди сидело бесформенное чёрное существо. Его глаза, колодцы пурпурного пламени, разделённые вертикальным тонким зрачком, внимательно смотрели на Тамилу.
Она чувствовала запах сирени, смешанный со сладковатой тошнотворностью гниющего мяса. С трудом сдерживая рвотный позыв, Тамила смотрела на существо. Оно казалось недвижимым, но внезапно моргнуло. Тонкий зрачок пропал, пурпур затопил весь глаз. Женщина вздрогнула, чувствуя, что начинает дрожать от концентрированной злобы, которая исходила от существа. Из его тела вдруг начал отделяться и медленно вытягиваться в трубочку сгусток тьмы. Трубочка. Хоботок. На Тамилу накатил приступ омерзения. Хоботок потянулся к её лицу.
– Достану, – послышалось хрипение, – всё равно достану. Моя.
Тамила стиснула зубы. Истерический крик вдруг прорезал повисшую тишину. Она дёрнулась, существо исчезло. По глазам ударил свет, пришлось зажмуриться. В ушах ещё звенел крик, так похожий на голос матери. Тамила сделала глубокий вдох и откинула смятое одеяло. В постели она была одна, с кухни доносились тихие звуки.
Тамила потёрла лицо ладонями и чуть не рассмеялась. Это ж надо было – едва не забыла, что происходило вчера.
Дверь в комнату чуть приоткрылась, заглянул Богин. Выглядел он с утра весьма неплохо, во всяком случае, Тамиле показалось, что ни почти бессонная ночь, ни вчерашние происшествия своего отпечатка не оставили.
– Проснулась? Хорошо. А то от завтрака может ничего и не остаться.
Тамила удивлённо на него глянула:
– Завтрак?
Богина, кажется, это ни капли не смутило. Он чуть пожал плечами:
– Ну конечно, на пир не похоже, с содержимым твоего холодильника не разбежаться. Но уж с яичницей я как-то разобрался. И кофе.
Тамила только раскрыла рот, даже собираясь поблагодарить, но Герман вдруг прошёл к ней и сунул в руки телефон.
– Тут кто-то настырный не мог успокоиться, пришлось выключить звук. Посмотри.
С этими словами он быстро покинул комнату. Тамила некоторое время молча смотрела ему вслед, потом чуть пожала плечами.
– Мужчины – они такие странные, – пробормотала она, заходя в журнал звонков.
Звонила Корженевская, какой-то неизвестный номер и отец. Решив, что Лизавета перезвонит, а на незнакомца и вовсе не стоит обращать внимание, она тут же набрала номер отца. В ответ раздались долгие гудки. После повторной попытки тоже ничего не получилось.
Тамила отложила телефон, на миг задумавшись, что ему могло понадобиться. Отношения с отцом были не такими напряжёнными, как с матерью, но всё же общались они нечасто.
Махнув рукой, Тамила поднялась с кровати. Нашла висевший на стуле халат и, закутавшись в него, пошла в ванную. В конце концов, утро обещало быть не таким уж плохим.
Холодная вода быстро взбодрила, окончательно прогнав все остатки ночных кошмаров. На мгновение ей показалось, что собственные глаза отливают тусклой краснотой, а зрачки стали странно вытянутыми. Тамила провела рукой по зеркалу. Холодная поверхность – больше ничего. Прошла секунда, всё вернулось в прежнее состояние. Отражение как отражение. Её собственное лицо, и только.
На кухне витали запахи, от которых потекли слюнки. На сковородке, поставленной на стол, оказалась яичница с помидорами и колбасой. Рядом стоял кофейник. Богин, облокотившись на подоконник, курил в открытое окно.
Тамила села за стол:
– Доктор хорошо заботится о своей пациентке.
Он посмотрел на неё вполоборота и выпустил струю дыма, зелёные глаза хитровато прищурились, хотя голос прозвучал странно ровно:
– Нечасто, но бывает. Слушай, ты вчера ничего не заметила необычного?
Тамила поперхнулась и закашлялась, из глаз брызнули слёзы.
– Ты издеваешься? По-моему, этого странного вчера было хоть отбавляй!
Богин затушил окурок в пепельнице и повернулся лицом к ней. Сложив руки на груди, облокотился на подоконник. Рубашку он не надевал, решив, что и джинсов будет достаточно. Тамила сумела рассмотреть небольшую извилистую татуировку у него на плече. Да и сам крепкий. Мышцы что сталь. И вчера в этом была возможность убедиться.
Он будто заметил её взгляд и тут же невольно дёрнул этим самым плечом, словно не желал, чтобы на него пялились.
– Не издеваюсь, – спокойно сказал он. – Я имею в виду уже здесь, в квартире. Тебе снились кошмары?
Тамила хоть и готова была стукнуть его за неуместные вопросы и потенциальную возможность испортить ей аппетит, всё же сдержалась.
– Чем меньше спишь, тем меньше кошмаров, – буркнула она, взяв солонку.
А спали они мало. Так что…
– Совсем? – вопрос прозвучал неожиданно резко и холодно, словно они сейчас были не на её кухне, а находились в помещении, где психолог и эзотерик, Герман Дмитриевич Богин, странный и несколько неуравновешенный человек, вёл семинар, излагая основы осознанного сновидения.
– Нет, – неохотно призналась Тамила. – Я думаю, это было уже утром.
Она рассказала о существе и о крике. При упоминании последнего Богин насторожился. Потом отошёл от подоконника и сел на табурет, словно так было удобнее думать.
– Знаешь, – задумчиво произнёс он. – Вчера ночью я понял, что твоя квартира – просто сгусток отрицательной энергии. Прекрати кривиться, я в таких делах понимаю. Это совсем не то, что привыкли объяснять доморощенные маги и целители. Есть вещи, которые чувствуешь.
