Тамила искренне удивилась, что при этом нигде не значилось, что всё это происходило в метро. О внешности (её и Богина) тоже никто ничего не мог сказать.
Усевшись на мотоцикл, Тамила вцепилась в куртку Лизы и чуть отодвинулась, стараясь, чтобы собственный шлем не стукнул подругин.
Мотор зарычал, «Хонда» рванула по дороге. Тамила зажмурилась. С Лизой ездить было не страшно, но свистевший ветер всегда пугал. Но, может, уже и не испугает вовсе, вдруг подумала она. Сейчас, оглядываясь назад, Тамила прекрасно понимала, что всё самое страшное позади. Нити, связывавшие с прошлым, разорваны. Даже если произойдёт что-то подобное, она знает, как с этим бороться.
Перед глазами стоял недоумевающий Герман. Он пытался щёлкнуть зажигалкой, но огонь не появлялся, а сигарета оставалась нетронутой.
– Но почему? – спрашивал он. – Почему?
В зелёных глазах стояли вопрос и непонимание, нижняя губа была закушена. В отличие от Тамилы он не сумел ничего сделать. Она знала, что возле его правой щиколотки, если быть точным, на пять сантиметров выше, есть рана. Даже три раны от зубов тварей. Ногу пришлось обработать ей самой, потому что в больницу он отказался ехать наотрез.
– Меня укусила галлюцинация моей пациентки, – мрачно произнёс Богин. – Тебе не кажется, что врачи не оценят этого?
Тамила пыталась улыбнуться этой шутке, но он вновь становился серьёзным. Она понимала, что ему не даёт покоя. Почему она увидела Кирилла и остальных? Почему так быстро отступил Хранитель?
– Почему всё произошло именно так?
Она пожала плечами, продолжая заматывать бинтом ногу, не обращая внимания на его шипение, когда вдруг становилось очень больно.
– Голоса. Дети, – коротко обронила Тамила. – Помощница… то есть Хранитель, уже являлся ко мне. Кирилл сказал, что она испугалась железа.
– Но почему даже не попыталась защитить свою… – он запнулся. – Хозяйку?
Тамила некоторое время молчала. Некоторые вещи она и сама не знала как объяснить. Сама ещё не могла поверить, что Кирилл был жертвой… этой.
Она вздохнула:
– Если Хранитель не привязан к богинке, то особо и не станет её защищать. Что это была за сущность – неясно. Как и те твари, которые тебя погрызли.
Богин снова поморщился:
– Меня до сих пор волнует вопрос: сожрало бы оно меня или всё же оставило? Кажется, в легенде о Воднике из Бенковце есть доля правды.
Тамила закончила перевязку.
– Всё может быть. Но, думаю, её в первую очередь интересовали украденные дети. Я была одной из них. Тебя оставили бы на сладкое… тварям.
Герман больше ничего не сказал. Тамила ничего не спрашивала, прекрасно понимая его состояние. На некоторое время воцарилась тишина, потому что каждый думал о своём. Тамила ещё не могла поверить, что выбралась живой из всего этого кошмара. При этом практичность сразу взяла верх над истерично метавшимися эмоциями. Выход из мира существа нашёл их сам, стоило лишь пойти назад. Огромная медная дверь среди зелёной долины отворилась сама, приглашая вернуться домой. Они оказались на станции, «Лубянка» оставалась прежней, мимо бежали занятые люди. Никто не обращал внимания на измождённую темноволосую женщину и бледного мужчину. Герман и сам не сразу сообразил, что штанина пропиталась кровью и прилипла к ноге. Оба пребывали ещё в каком-то странном полусне.
Всё наваждение развеял сухонький пожилой интеллигент, пробегавший мимо. Остановился, всплеснул руками. Внимательно посмотрел на Тамилу, и она вздрогнула. Эти светлые глаза она уже видела. И потрёпанную одежду. Только это было в парке, на скамье.
– Нечего стоять, детки, – произнёс он мягким голосом, – быстро-быстро теперь посмотрите на себя! Домой – лечиться! А то старому Юрию Владимировичу и смотреть на вас больно. И улыбнулся, светло так, по-доброму.
Герман оторопело уставился на него, но Тамила уже ничему не удивлялась. Заметив кровь, резко потянула психолога за собой.
– Кто это… – начал было он.
Тамила оглянулась, но обнищавшего интеллигента уже нигде не было.
– Добрый дух, – хмыкнула она. – Ну, или не очень добрый. Но всё же полезный.
«А может, и не дух. Кто его знает, – мелькнула мысль. – Но кем бы ты ни был, спасибо тебе, Юрий Владимирович. Имя я теперь запомню».
Полезный. Поблагодарить его только так и не вышло.
– Всё, красавица, приехали, – ворвался в мысли голос Корженевской. – Можно слезать. Эй! – Она ткнула подругу локтем. – Уснула, что ли?
– Да ну тебя, – буркнула Тамила, опираясь на плечо Лизы и становясь на асфальт. – Что, надо было карнавал устраивать, пока ты меня везла?
– Это было бы интересно, – заметила Корженевская. – Но лучше не искушать судьбу.
Тамила сняла шлем и отдала его Лизе:
– Сегодня позвонишь?
Корженевская кивнула:
– Гарантирую ворох дамских сплетен и поминутный отчёт о том, как всё прошло, – со всей серьёзностью заявила она. – О! Смотри!
Тамила оглянулась:
– Что?
И тут же увидела Богина, курившего возле подъезда и ничего не замечавшего вокруг. Она нахмурилась, понимая, что в его облике что-то не так.
– Что-то в первый раз вижу, чтобы врач приносил пациенту цветы, – с каменным лицом заметила Корженевская и тут же добавила: – Не на могилу.
– Езжай уже, – хмыкнула Тамила. И тут же добавила: – Добрая женщина.
– Еду, моя госпожа, – не стала спорить Лиза, – до вечера.
Тамила не стала смотреть, как она выедет со двора, где галдели дети и степенно прогуливались соседки с нижнего этажа. Развернувшись, она направилась к подъезду. Герман улыбнулся и пошёл навстречу. День обещал быть хорошим. И не только он.
* * *
Улицы окутала ночь. Разлила осеннюю прохладу, укутала чёрным бархатом тьму над спящей Москвой. Почти спящей. Потому что кое-где в окнах горел жёлтый тёплый свет и лился на тёмные улицы.
Дрёма парила над крышей высотного дома, набрасывала на каждое из окон сеть снов. Сверкающую мягким серебром, приносящую покой и сладкое забытьё человеческим сердцам. Заглянув на второй этаж, Дрёма хмыкнула и покачала головой. У этих свет не горит. Но им и не надо. Им сейчас точно не до сна…
Присела на балконные перила, совсем по-девчоночьи заболтала ногами. Дворовый кот поднял голову и задумчиво посмотрел на неё. Чу-у-у-ет… Чует, что кто-то приблизился к симпатичной темноволосой женщине, которая подкармливает его и гладит длинными нежными пальцами.
– Как тебе не стыдно подглядывать? – спросил из ниоткуда возникший собеседник.
Дрёма снова взялась плести сны. Лишь искоса глянула на него. Снова потерял человеческий облик. Тело не разглядеть, лицо – тёмное пятно. Только вот взгляд хорошо чувствуется. Острый такой, внимательный. Пронизывающий пространство и время. И руки… длинные, умелые, ловкие. Этими руками он держит покой города. Не зря же Долгоруким прозвали.
