И вот среди них я увидел Светку. Сестра Сашки Головина не отставала от остальных. Голая, отплясывала она дикий танец, поднимая руки, вся извиваясь и подпрыгивая. Её пытался схватить рыжий апостол, но девица все прыгала и прыгала и, похоже, от одного этого ловила кайф.
Тогда я не выдержал. Сашка мне конечно же не родной брат, но я вместе с ним срочную службу тянул и не хотел, чтобы его сестру на моих глазах разделали под свиную тушу. Откуда у меня, и сила взялась. Я наконец-то смог встать из-за стола, вылез, как из чего вязкого и, медленно стал обходить всю длину лавок.
Рыжий все ловил Светку, а она прыгала. Прыгала, как мячик, как резиновый неугомонный мячик. Рыжий уже обоссался, стараясь схватить ее, но девчонка визжала, скача, как ведьма. На нее, видно, нашел особый кураж.
Я бросился к ней. Рыжий все-таки схватил ее и зарычал, стараясь удержать, но Светка, визжа, как на дискотеке, продолжала отплясывать, даже не пытаясь вырваться.
Я подскочил к ним со стороны апостола. С прошлого раза за мной остался должок, и я, хотя не стремился к расчёту, врезал ему. Бил я со спины и сбоку и попал ему в ухо, вскользь. Не знаю, от удара или от неустойчивости, рыжий отлетел от меня на пару шагов, и его тут же схватила голая женщина со свисающими до пупка тощими грудями и с кожей землистого цвета. Она впилась в него, точно вампир. Рыжему же было все равно, кого трахать, и они оба свалились на пол, поворачиваясь на бок и сплетаясь.
Если бы у меня и было желание, то оно бы пропало от одного присутствия в этой комнате. Но я был еще слаб от ран, да и не любил массовок. Такое хорошо смотреть по телеку в тепле и безопасности.
Все вокруг меня прыгали, катались и выли. Я быстро оглянулся, ища Светку. Та уже сидела на полу и терлась о его доски, как сучка, у которой появились глисты.
Один парень, тощий и длинный, налетел на нее, но перепрыгнул и бросился на меня с распростертыми руками. Я хотел увернуться от него, но, пятясь, наступил на рыхлое человеческое тело и упал. Тощий упал на меня, хватая поперек туловища и, словно вслепую, шаря внизу живота Господи, как я тогда перепугался. Тот день, когда я стану петухам, будет последним в моей жизни. После этого я убью себя — я это знаю точно. Я со всей силой ударил тощего гомика ногой, потом еще раз, высвободился и, вскакивая, налетел на голую толстуху, розовую, как новорожденный поросенок, толстую, как раскормленная свинья, да еще такую же вонючую. Обхватив меня, словно родного сыночка, та вся заколыхалась и впилась губами мне в шею, около уха, потому что я успел отвернуться, а сзади мне в штаны залезла рука, тощая и костлявая.
Я рванулся, отталкивая их обоих, одна моя ладонь погрузились, словно в желе, в толстое дряблое тело. В этой перекормленной хрюшке было черт знает, сколько весу, но это не придало ей устойчивости, и она от первого же толчка свалилась на пол, таща меня за собой. Я упал на нее боком, увлекая и тощего с ледяными руками. На какое-то мгновение мне показалось, что я провалился в мягкую перину. Но ледяные руки не отпускали меня и уже шарили по ягодицам. А толстуха расслабилась и стонала, вся колыхаясь в экстазе. Я оторвал от себя ее руки и с усилием скатился с рыхлого тела, немного проволок по полу тощего, пока не смог до него добраться. Удар коленом был очень болезненный, и чтобы он не орал, я закрыл ему рот. Кровь ударила ему в лицо, и он захрипел, зажмурившись. Отпихнув его от себя, я вскочил и бросился к тому месту, где оставил Светку, она сидела на прежнем месте, обняв себя и извиваясь. На меня, к счастью, никто не обращал внимания. Я схватил девчонку за руку и потащил за собой. И она поддалась мне, как окоченевший труп. Я практически волочил ее. И у меня еще хватило ума посреди всей этой оргии посмотреть в сторону стола. Андрей сидел на прежнем месте, весь подавшись вперед, и не сводил с меня глаз. Взгляд его не понравился мне, и я потащил Светку к выходу еще быстрее. Но волк, этот Рембо, лежал посреди порога, уткнувшись мордой в лапы и прижав уши к голове. При моем приближении, он поднял голову и насторожился. Ноздри его раздулись, и верхняя губа кровожадно приподнялась. Он, наверное, зарычал, но среди дикого шума за спиной я не услышал рыка.
Я повернулся назад. Волк остался на месте, и я с облегчением потащил Светку дальше от него. Та двигалась, словно во сне и даже на бегу теребила курчавые волосы на лобке.
Кадка с китайской розой, выросшей до потолка, стояла в углу, у окна. Дальше стоял позабытый раздаточный столик. Я потащил девчонку туда, мимоходом взглянув на Андрея. Тот, повернув ко мне голову, смотрел тусклыми глазами. Словно пелена закрывала их мутью. Я, толкая Светку за кадку, сам упал на нее и, зная, что Андрей не увидит нас, скатился на пол и лег рядом, обхватив ее рукой и ногой и не давая подняться. Она сопротивлялась недолго, вся как-то обмякла и перестала шевелиться, застыв в неудобной позе. Я осторожно выглянул из укрытия. Оргия затихла. Все: и мужики, и бабы, и старые, и молодые, валялись вповалку, где кого застиг сон. Некоторые еще дергались, ползали, вялые, переворачивались и застывали в самых нелепых позах. Это был не сон, а наваждение, будто у них там кончился завод.
Я привстал на коленях. Андрей лежал, уронив голову на скатерть стола. Не знаю, почему он не участвовал с ними в этом кошмаре, но то, что он пил это «наслаждение», я не сомневался, иначе я бы не осмелился встать на ноги.
Все спали. Я поднялся. Рембо по-прежнему лежал у порога. Я не рискнул тревожить его и посмотрел на окно. Там, за стеклом смотрели на меня детские рожицы: малыши и подростки облепили подоконник с той стороны и смотрели на все это! Хорошенькая же смена у них вырастает.
Подойдя к окну вплотную, я стал отпирать его. Щеколда легко подалась, створка открылась. Дети шарахнулись от меня, не зная, что ожидать. Но мне было наплевать на них. Я быстро вернулся за Светкой и попытался ее растормошить. Она словно умерла, и тело ее тряслось и переваливалось в моих руках, но она не издала ни звука, даже не отмахнулась. Пришлось мне поднимать ее на руках. Я просто не мог бросить ее, голой, тут, в этом месте. Я положил ее поперек подоконника и хотел уже перелезть сам, когда услышал сквозь грохот музыки частый звук когтей по полу. Волк Рембо приближался ко мне ленивой рысью.
Я не стал дожидаться и выпрыгнул наружу, стаскивая за собой голое неподатливое тело. Волк прыгнул тогда, когда я пятился, держа Светку на весу. Ее ноги цеплялись за подоконник, руки безжизненно болтались.
Передние лапы волка уперлись в подоконник в тот миг, когда голые ступни девушки сорвались с его краю наружу и глухо стукнулись о землю. Я продолжал пятиться, ничего не соображая от страха. Но Рембо не собирался меня преследовать. Он смотрел на меня, стоя передними лапами на подоконнике, вытянув шею и насторожив уши. В его глубоких глазах не было ярости, но не было и добродушия.
«Черт с ним, — подумал я. — Есть в мире и худшие звери».
Светка в свои 17 лет успела отъесться на славу и весила килограммов 60, не меньше. Я еле волок ее. Раньше я, конечно, поднимал тяжести и побольше, но сейчас еще на набрался сил. Я присел, кряхтя, перебросил тело через плечо и поднялся на дрогнувших ногах. Мельком оглянувшись, я увидел, как Рембо отпрыгивает назад в комнату. Значит, сегодня меня не искалечат. Я, покачиваясь, как мог быстро, пошел к домику напротив. Настя смотрела в окно, когда я с усилием поднимался на крыльцо.
