— Почему мы живем за городом?
— А что? Не нравиться?
— Нравится. Просто не в том дело. Вы же уже не лечите моего сына.
— Это кто тебе сказал? Я наблюдаю его.
— А это излечимо?
— Не знаю. Надо поглубже изучить патологию.
— Но ведь лечат в больнице, ну, в санатории.
— У твоего сына очень редкое заболевание.
— Еще я беспокоюсь о Ванечки. Ему же всего 6 лет.
— Ничего с ним не случится.
— Куда мы сейчас едем?
— Не будь дурой. Я же сказал, что не знаю.
Тут Данилка, с любопытством разглядывая темное шоссе, оторвался от стекла.
— Не смей называть мою маму дурой! — крикнул он со злостью в голосе. — Она моя мама! Понятно!
— Ого, заступник, — откликнулся Игорь Николаевич, стараясь подавить в себе внезапно возникший страх перед сидящим за спиной ребенком. Ни при каких обстоятельствах он бы теперь не обернулся. — Видала, мать, какой у нас теперь рыцарь вырос.
Лида, приняв все за чистую монету, обняла сына, ласково при этом говоря:
— Солнышко мой золотое.
— Ты мое солнышко, — отвечал ей мальчик, сам обнимая ее.
Пока доехали до Домодедова, совсем стемнело. Данилка всю дорогу не отрывался от стекла, глядя, как редкие фары то обгоняют их, то несутся навстречу.
Когда они подрулили к зданию аэропорта, началось совсем непонятное. К машине подбежал мужчина, немного встрепанный, с распущенным галстуком и в распахнутом пиджаке. Он повел их через зал, через пропускной пункт, прямо на летное поле.
Там он остановился, поджидая машину.
Лида все время следила за Данилкой, рвавшимся то в сторону, то к самолету, то осыпающим ее градом вопросов. Мальчик захлебывался, теребил мать, пробовал дергать Игоря Николаевича и, даже сидя в машине, все вертелся от окна к окну.
Машина остановилась перед трапом, все, кроме шофера, вышли, поднялись по трапу, и тут только Данилка притих и как-то боязливо ступил на пол самолета.
— Ваши места там, — возбужденно шептал мужчина, проталкивая их вперед. — Вот, вот и вот.
— А куда мы летим? — наконец спросила, приостановившись, Лида, но мужчина посмотрел на нее странным взглядом, а Игорь Николаевич потянул за собой.
— Садись, Дан, к окошку, будешь облака считать.
Сам он сел с краю, и их провожатый тут же склонился к нему.
— Вот конверт с инструкциями, прочтете в Ялте и тут же сожгите.
— Хорошо, — Игорь Николаевич сунул конверт во внутренний карман пиджака.
«Ялта», — услышала Лида и удивилась, но Данилка быстро отвлек ее своими вопросами. «Ялта», — иногда все же удавалось подумать Лиде. — «Ялта, зачем». Игоря Николаевича она больше не спрашивала, инстинктивно чувствуя, что он только отмахнется, если не нагрубит.
Единственное объяснение поспешному перелету, какое она только могла придумать — это что-то случилось с Данилкой. Но мальчик сидел рядом, радостный, возбужденный. Он давно уже не сдавал анализы и не проходил обследование, что же тогда заставило их лететь через многие километры, так вот, неожиданно? Беспокоясь о сыне, Лида как-то забыла о Ванечке, оставленном на даче, а когда вспомнила, сердце ее перевернулось от страха уже за этого ребенка. Но опять Лида не посмела ничего сказать, наперед зная ответ.
В конце концов, она была обыкновенным человеком, а обыкновенный человек редко дает отпор тому, кто сильнее его.
Летели они долго, поели, поспали, попили чаю, раз сто сходили в туалет. И наконец стюардесса велела пристегнуть ремни безопасности: самолет пошел на повадку.
Вещей у них с собой не было. Поднявшись, они пошли к выходу. Спустившись с трапа, они, все трое, в растерянности остановились, озираясь в темноте, освещенной фонарями. Данилка устал от впечатлений, он смирно стоял, держась за материнскую руку и только слегка переминался на месте.
Снова все повторилось. К ним подошел незнакомый человек, поздоровался и велел следовать за ним. Его машина, тоже «Жигули», стояла за воротами, среди такси и просто ожидающих.
— Вы ознакомились с инструкцией? — спросил он Игоря Николаевича.
— Нет.
— Тогда идемте. Сядьте вон там на скамейку и спокойно прочтите, а мы с вашей женой подождем здесь.
Игорь Николаевич кивнул, даже не удивившись. Он прошел по аллее и сел на первую же скамейку под светом фонаря. Лида же, удивленная без меры, осталась вместе с Данилкой возле машины незнакомца, и тот стал развлекать ее, рассказывая о достопримечательностях Ялты не хуже любого гида.
Разорвав конверт, Игорь Николаевич вытащил фотографию и литок бумаги с одним словом: «НОЧЬ».
С фотографии на него смотрело лицо Горбачева; последнего генсека и первого президента, про которого в народе говорили: «Бог шельму метит». Не узнать его в толпе конечно же, было бы сложно, особенно, если он был без шляпы.
Игорь Николаевич смял лист и конверт, достал спички и поджог бумаги, еще горящими бросив в металлическую урну — плевательницу. Оставив в руке фотографию, он задумался. Прошло немало времени, как он поменял место работы, и только сейчас получил первое задание. Что ж, если тайна будет соблюдена, он ничем не рискует. Остается подумать, как заставить шестилетнего мальчика убить незнакомого ему человека.
— Данилка, — крикнул Игорь Николаевич, не поднимаясь со своего места.
— Идем, — сказала Лида сыну, беря его за руку.
Мальчик в это время осматривал, трогал и гладил машину, но с матерью пошел безропотно.
— Садись, Дан, поговорим, а мама пусть идет назад, у нас с тобой чисто мужской разговор будет, — начал Игорь Николаевич, обняв мальчика за плечи.
Лида ушла, но все время оглядывалась, ничего не понимая и сильно беспокоясь.
Игорь Николаевич подождал немного, помогая мальчику усесться и, откашлявшись, наконец начал:
— Вот что, Дан, ты уже совсем большой, послушай меня, это важно. Помнишь, я тебе говорил, что среди людей тоже бывают крысы. То есть не крысы по внешности: там, с длинным носом. Нет. Крысы те, кто опасен для других людей, те, кто может загрызть слабого, как крысы мышонка или хомячка. Знаешь об этом?
Мальчик настороженно кивнул, слыша в голосе Игоря Николаевича необычные нотки. Смотрел он в одну точку перед собой, засунув ладони между ног.
— Вот, посмотри на этого дяденьку, — Игорь Николаевич протянул мальчику фотографию. — Он, как настоящая крыса убивает маленьких и слабых. Что с ним надо за это сделать?
— Убить, — слегка замявшись, не совсем уверенно проговорил Данилка.
— Ты сделаешь это?
Снова заминка.
— Ну?
