— А он кого убил? — в ответ спросил мальчик.
— Ну, многих. Нашего Ванечку… то есть его маму, а Ваню не успел и… поэтому я и привез его к нам жить, чтобы он не успел… понимаешь. Если он узнает, где сейчас живет Ваня, он приедет к нам и убьет его. И нас всех тоже.
Данилка слушал, уже глядя прямо в глаза Игорю Николаевичу, снизу вверх, подняв круглое доверчивое лицо с большим упрямым лбом.
— Тогда я убью его, ладно? — сказал он, моргнув и вздохнув одновременно.
— Попробуй. Это очень трудно. Ты должен постараться, чтобы это сделать. Помнишь, как я тебя учил? Раз, два, три, и готово. Да?
— Да.
— Ну, пошли. Только маме ничего не рассказывай. Это же наш, мужской разговор.
Данилка кивнул, слез со скамейки и, дождавшись, когда встанет Игорь Николаевич, дернул его за руку.
— А этот… он папа Вани, да?
Игорь Николаевич даже нагнулся к нему в замешательстве, не зная, как быть и что ответить.
— И он пьет? И поэтому он убил Ванину маму? Я убью его обязательно.
— Вот и отлично. Я скажу: раз, два, три.
От такого разговора между взрослым и ребенком у любого прохожего встали бы волосы дыбом, хотя ни один посторонний не понял бы, насколько реальна и легко исполнима эта угроза. Игорь Николаевич взял мальчика за руку, и они вдвоем пошли к машине. Игорь Николаевич по дороге пнул пустую пачку из-под сигарет, Данилка со смехом побежал за ней и тоже стал пинать, будто это был футбольный мяч.
— Поехали, — уставший развлекать женщину, встрепенулся мужчина, который стоял, облокотившись о дверцу машины. Небо начинало бледнеть, а электрический свет — постепенно меркнуть. — Уже светает, а?
— Уже пятый час, — глянул на наручные кварцевые часы Игорь Николаевич. — Что вы должны делать?
— Отвезти вас в Форос и проводить по маршруту. Вы ознакомились с вашим заданием?
— Да. Что вы о нем знаете?
— Ровным счетом — ничего. Я же только сопровождающий.
Игорь Николаевич небрежно повел плечом и сказал:
— Едем. Лида, Дан, садитесь.
Он не волновался. Движения его длинных пальцев, зажигающих сигарету, были тверды и уверенны: согласившись на такую работу, он решил для себя раз и навсегда, что он выше чужой смерти. Его собственная жизнь, а главное, ее блага, его интересовали больше. Теперь ему доставляла удовольствие одна мысль, что жизнь такого человека, как президент, в его руках. Будучи хорошим психологом, он знал, как опасны спрятанные в подсознание чувства. Но что делать, все мы люди. И он не мог себе запретить думать, что он — сверхчеловек.
— Когда приедем? — чтобы оторваться от мыслей, спросил Игорь Николаевич, глядя перед собой. — Светает на глазах.
— Сейчас поворот и, считай, мы на месте.
За поворотом шоссе разветвлялось и дальше спускалось в низину, всю утопающую в садах. Дальше стоял поднятый шлагбаум.
Остановив машину, водитель бросил:
— Сейчас, — и выскочил, быстрым шагом направляясь к будке.
— Смотрите, танки!
Игорь Николаевич обернулся. Сзади к ним двигалась цепь БТРов.
— Война, мама, война! — знакомый с солдатиками, закричал мальчик. — Смотрите, сколько танков!
Водитель вернулся не скоро. Бегом добежав до машины, он упал за руль и завел машину раньше, чем захлопнул дверцу.
«Жигули» сорвались с места.
— Что-то не так? — спросил Игорь Николаевич, поворачиваясь к нему.
Тот не ответил и лишь взгляд сказал тому, что он в душе матерился. Въехав на застроенную домами улицу, он мрачно крутил баранку. Остановив машину на обочине, он сказал:
— Паспорта при вас? Дайте, пожалуйста. Теперь ждите, — он выскочил из машины и побежал в узкий переулок между домами.
Больше он не появился.
Игорь Николаевич выкурил уже третью сигарету, потом четвертую, вышел из машину, нервно обошел ее, потом посмотрел на часы. Солнце уже припекало вовсю. Стало жарко, и Игорь Николаевич срыву и в сердцах снял пиджак и бросил его на сидение. Галстука на нем не было, и он расстегнув воротник рубашки, потер ладонью шею.
Их провожатый не возвращался к ним.
Игорь Николаевич прошелся между домами. Ничего. Он вернулся, совершенно не зная, что делать.
Он стоял возле машины и нервно курил, когда на дороге показалась милицейская машина. Объехав «Жигули», она остановилась перед их носом. Трое милиционеров вышли из нее и один подошел вплотную.
Игорь Николаевич, слегка замешкавшись, подошел к нему.
— Ваши документы? — козырнув, сказал милиционер.
Игорь Николаевич машинально хлопнул себя по карманам. Хороший психолог, тут он растерялся, нервничал и все делал не так. У него не было документов, но в кармане его пиджака лежала фотография Горбачева. И Игорь Николаевич перепугался.
— Я… то есть…
Психолог сбился, запутался, всем видом своим показывая, что он виноват. Трижды виноват.
— Это ваша машина?
— Я… то есть…
— Права?
Права у него были. Медленно, стараясь справиться с волнением, Игорь Николаевич достал из кармана брюк водительскую книжку.
Внимательно прочитав ее, милиционер опустил книжку в свой карман.
— Садитесь в машину.
Игорь Николаевич направился было к «Жигулям».
— Туда, — перехватил его милиционер. — Садитесь в «Газик».
— Но там моя семья.
— Ничего, они поедут следом.
И он демонстративно взялся за дверцу «Жигулей».
Игорь Николаевич опустил голову. Он не мог понять, что происходит, а происходило что-то нелепое, нереальное. Растерянный, он больше не возражал. Посчитав себя сверхличностью, он упал с небес на землю, набил на лбу шишку и перепугался, как маленький ребенок.
Он молчал всю дорогу, молчал, когда его вместе с Лидой и Данилкой завели в комнату и оставили там, молчал, когда его вывели оттуда и завели в другую комнату.
Когда он попал в кабинет, и человек в милицейской форме, сидевший за одним из столов, начал заполнять протокол.
— Фамилия, имя, отчество?
— Найдите владельца той машины, возле которой вы меня задержали. На вопросы я буду отвечать только в его присутствии.
— Кто он?
— Ничего не скажу.
— Интересно. Ты все же подумай хорошенько.
— Я думаю об этом все время, как вы меня арестовали. Кстати, у вас есть ордер на мой арест?
— Вы только задержаны. Вы что, разве сидите в камере?
— Я не знаю, как это называется.
