Книга Убивающий взглядом, страница 2. Автор книги Татьяна Рубцова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Убивающий взглядом»

Cтраница 2

Изображенные на ней люди могли бы быть счастливы. Но они счастливы не были. Даже тогда. Молодая семья из трех человек: мужа, жены и ребенка, три с половиной года назад позировали соседу по даче, решившему сфотографировать их новеньким «Кодаком». Мужчине тогда было 30 лет, и стоял он небрежно, не улыбался, только жмурился на солнце, и лицо его застыло в легкой гримасе. Одной рукой он держал полугодовалого, очень крупного пухлого сына, зажав его чуть не под мышкой. И тот, свернувшись в клубок, тем не менее улыбался как-то исподлобья, хитро, засунув в рот палец, потому что у него тогда чесались десны. Другой рукой мужчина обнимал за талию свою жену, слегка притягивая ее к себе.

Жене было тогда 22 года. Была она не худая, но очень стройная блондинка с распущенными по спине волосами. Она стояла и улыбалась объективу, стараясь казаться счастливой.

Дура!

Мужчина, постаревший почти что на 4 года, стукнул кулаком по крышке стола, покрытого дешевой скатертью, резко выбросил вперед руку и опрокинул фотографию.

Жена его — дура. Это она испортила ему жизнь, оплетя своей паутиной. Она забрюхатела и этим заставила его жениться на себе. Глупая нищая провинциалка. А ее выродок. Этот недоделанный кошмар на двух кривых ногах. Вечные операции, описанные пеленки и проклятый запах лекарств, въевшийся во всю его квартиру. Его! Но которую он должен был делить с маленькой шлюхой и дебилом, которого она выродила, думая этим его обрадовать.

Мужчина был зол, потому что нуждался в выпивке, но денег у него не было. Он даже не шелохнулся, когда услышал скрип открываемой двери, и голос жены, приглушенный звуком работающего телевизора. Если он сейчас обернется или просто пошевелится, то уже просто не сможет сдержать раздражения, и эта стерва опять побежит в травпункт снимать экспертизу побоев.

Он не шевелился, когда жена вошла в квартиру и посадила ребенка на стул в прихожей, начав разувать; не шевелился, когда она побежала на кухню; молчал, когда она пыталась разговаривать с ним деланно ласковым голосом.

— Сейчас сбегаю за хлебом, и мы доедим борщ, — сказала она, стараясь казаться веселой.

«Свои помои жри сама со своим недоумком», — подумал мужчина, не поворачивая головы.

Его жена, привыкшая ко всему, усадила ребенка в старое кресло на кухне, повернулась и выбежала из квартиры. И как она забыла, что у них кончился хлеб. Данилка почти что спал и брать его с собой в булочную ей не хотелось: руки ее дрожали от напряжения, поясницу ломило, и ноги едва передвигались от усталости. Но оставив ребенка в квартире с отцом, она оставила с ним кусочек своего сердца. Как она боялась таких минут, как старалась избежать их.

И пробегая за угол, в булочную, и возвращаясь, она страшно спешила. И не напрасно. Уже у самого подъезда, бросив по привычке взгляд на свое окно, женщина похолодела. Данилка сидел на подоконнике у открытого окна и играл ручкой запора. Туда, сюда, щелк, щелк. Губы у ребенка растягивала улыбка.

«Господи».

Как на крыльях женщина взлетела на четвертый этаж. Замок открылся легко, хлопнулась за спиной дверь. Не сбросив уличных шлепок, прямо с хлебом в руке, подскочила она к окну и, схватив ребенка, прижала его к себе.

Почувствовав на затылке пристальный взгляд, она обернулась. Муж стоял и смотрел на нее. Не мигая и с вызовом засунув руки в карманы старых джинсов.

— Мне было душно, — раздельно сказал он. — Почему я должен задыхаться.

Жена опустила голову, а муж с видом победителя вернулся в комнату, к своему телевизору.

Женщина испуганно застыла. Она была одна, но не была одинока, с ней был ее ребенок, еще более слабый и беззащитный, и от этого ей становилось еще страшнее.

Но жизнь продолжалась. Ребенку пришла пора обедать. Женщина поставила на газ кастрюлю с борщом. Едва дождавшись, когда суп подогреется, она налила в тарелку половник, оставив остальное на огне, потому что муж любил все обжигающе горячим.

Сев на табуретку и посадив сына рядом, мать начала кормить его и ровным спокойным голосом рассказывать сказку про репку, как советовали ей в Центре для аутичных детей.

— Посадил дедушка репку, выросла репка большая пребольшая, — и так далее, слово за словом, ложка за ложкой, чувствуя, что сейчас ее ребенку хорошо, он счастлив.

Но суп кончился, кончилась сказка. Данилка засыпал на руках матери, как засыпают совсем маленькие дети. Во рту его, вяло приоткрытом, оставалась еще не дожеванная корочка, а он уже спал крепким сном. Положив ложку в пустую тарелку, мать переложила его так, чтобы он откинулся на спину и осторожно вытащила изо рта остатки еды, при этом покачивая его движением ног. Нежность к больному, никому кроме нее не нужному ребенку, переполнила ее сердце.

В зале продолжал говорить телевизор.

Женщина поднялась, держа сына на руках и положила его в кресло, шагнув после этого к плите и выключив закипающий борщ.

И тут появился муж. Он возник в дверях, высокий красавец блондин, на внешность которого никак не отразились годы запоя, и сердце его жены испуганно забилось. Она бросила испуганный взгляд на ребенка, свернувшегося в кресле, на его отца и торопливо заговорила.

— Садись к столу, Паша, я сейчас налью борща.

Муж ненавидел ее голос, ненавидел, когда она называла его Пашей, он весь мир ненавидел, когда был трезвый. И он знал, на ком можно выместить свою ненависть. Размеренным, неторопливым шагом он подошел к креслу и не говоря ни слова швырнул сонного ребенка на пол. Швырнул небрежно, одним взмахом руки и застыл, наблюдая.

Данилка громко заплакал, спросонок, закрывая голову обоими руками. Мать бросилась к нему. Ее прорвало.

— Зачем ты так делаешь! Он же твой сын! — поднимая ребенка и прижимая к себе, закричала она, сама чуть не плача.

— Я что, по твоему, дебил? — взорвался муж. — Тощая сука, от кого ты подцепила этого недоумка.

Голос его перекрывал громкий детский плач, он свирепел на глазах и, окончательно потеряв контроль над собой, рванулся к жене. Женщина тяжело метнулась в сторону, стараясь закрыть собой ребенка, муж ее неуклюже зацепился за табуретку, уронив ее себе на ногу. Заматерившись и поворачиваясь, он ударился о газовую плиту, схватился за горячую кастрюлю и, не помня себя в ярости швырнул ее в спину убегавшей из кухни жены. Та даже не замедлила бег, в горячке не почувствовав ожога.

Это еще больше обозлило мужа. Бросившись за ней, он прыжками нагнал ее, схватил за рукав, но не крепко, и женщина, на одном движении рванулась и, перепрыгнув порог, заперла за собой дверь на щеколду.

Ребенок в руках надрывался от плача. На дверь сыпались удары и пинки, предназначавшиеся ей. С силой наваливаясь на дверь и трясясь, она держала на руках Данила, прижимая его к себе. А дверь содрогалась и дрожала, и дрожь эта передавалась ей, заставляя трястись еще сильнее.

И тут грохот ударов прорезал электрический звонок. Удары стихли, слегка возобновились и стихли совсем. Только звонок звенел, нервно дребезжал и снова звенел, пока не послышался звук открываемой двери и чье-то топтание.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация