— Почему?
— Пьют, бьют, изменяют, не хотят содержать, или еще хуже — наркоманы. А ты не пьешь?
— Нет. У нас дома ничего такого никогда не было.
— Вот и хорошо. У нас — тоже. Только поосторожнее будь с друзьями.
— Их у меня нет.
— И это хорошо.
— Я закончил, — Данил подошел к ней, разглядывая руки.
Галия оказалась совсем близко от него, и он наклонился, чтобы поцеловать.
— Да свадьбы нельзя, — рывком отстранилась девушка.
— Я же только поздороваться.
— Все равно — грех.
Данил послушно отступил.
— Иди, мой руки.
— Уже помыл, — Данил, улыбаясь, как в детстве протянул ей руки ладонями вверх.
— Тогда садить. Как твоя грудь?
Данил оттянул ворот футболки, разглядывая, как мог, бинты.
— Оставь, после завтрака посмотрю.
— Да я там прыгнул высоко, что-то горело.
— А ты не можешь осторожнее?
— Не получается.
— Бедняжечка. Мажь хлеб маслом.
Данил взял в руки нож.
Глава 7
Данил сидел на скамейке возле больничного забора и ждал, когда к нему подошел милиционер.
— Ваши документы, — спросил тот вежливо, стараясь, как можно лучше разглядеть парня, сидевшего перед ним.
— А что, командир, мне следует носить с собой паспорт?
— Иногда это необходимо.
— А как же демократия? Скоропостижно скончалась?
— Пройдемте со мной в участок и там разберемся. Мы ищем человека, похожего на вас.
— И что он такого сделал?
— Ограбил ларек.
— Ну да?
— Пройдемте.
Данил нехотя встал. Милиционер отступил от него, став боком и пропуская вперед. Но Данил неожиданно повернулся назад, вскочил на скамейку и, махнув через ее спинку, бросился прочь через сквер. Выскакивая на тротуар и оглядываясь, он налетел на одноногого мужчину, только что свернувшего с людной улицы. Тот как раз опирался на костыли, перенося вес с единственной ноги, когда Данил вышиб из-под него опору. Не успев понять, что с ним произошло, мужчина тяжело упал, ударившись об асфальт, а Данил, едва удержавшись на ногах и отпихнув по инерции костыль, попятился, наступил на костыль ногой, покачнулся, наклонился и поднял его, растерянный и подавленный.
— Простите, — выдавил он из себя. — Я нечаянно.
Он протянул костыль мужчине, лежавшему боком и пытающемуся подняться. Но подняться тому было трудно, и поэтому он, злой, посмотрел на парня.
— Давайте. Я вам помогу.
— Ты помог уже, безглазый. Мне и так паршиво, ты еще! — мужчина вырвал у Данила костыль и тут же попытался ударить его острым концом. — Помощник! Сволочь ты слепая! Гад поганый! Мудило сраное!
— Дайте, я подниму вас.
— Уйди, уйди лучше! Чтобы ты сдох, чтобы у тебя ноги отвалились. Побыл бы ты в моей шкуре, тварь слепая.
Тут мужчина снова попытался ударить парня костылём, и тот быстро отступил, и тут же почувствовал на плече чью-то руку. Мгновенно обернувшись, Данил увидел перед собой еще одного милиционера.
— Молодец. Хорошо бегаешь. Пойдем, — покровительственным тоном сказал тот.
— За что?
— Арестуйте, арестуйте его. Стрелять таких надо, — уже громко и со сдерживаемыми рыданиями закричал мужчина. — Да чтоб тебя разорвало, чтоб у тебя зенки повылазили!
Тут Данила взял под локоть первый милиционер.
— Пойдем, парень. Это мой напарник. И больше не удирай от нас.
Данил покорно пошел, больше не споря, и, отойдя немного, все же обернулся. Калеку скрывали уже прохожие, но на какое-то мгновение он увидал его, с трудом поднимающегося на колено и продолжавшего кричать ему вслед перекошенным от злости ртом. Широкой и пухлой рукой он вытер с красного лица блестевшие слезы, и очередной прохожий скрыл его уже навсегда.
— Пошли, пошли, спринтер, — смеялись милиционеры, придерживая парня под локти.
В милицейском участке на парня смотрели, как на инопланетянина.
— Зайдите в эту комнату, — велели ему.
Данил послушался и услышал, как за ним щелкнул замок. Неприятное чувство зверя, попавшего в западню, заставило парня вздрогнуть и броситься к двери. Он услышал звук удаляющихся шагов, голоса и все равно не мог удержаться, чтобы не дернуть дверь. Так же он проверил оконную раму, с тоской поглядел на решетку, задумался и сел.
Если только Галия достанет паспорт, его отпустят, а если нет? Придется посидеть в камере. Хотя эти все-таки лучше, чем те, кто его ищет.
Данил совсем запутался. Он то ходил по комнате быстрым нервным шагом, то садился со всего маху на единственный табурет, то подходил к окну и бессильно дергал створки.
Дверь раскрылась тихо и неожиданно. Данил резко обернулся и увидел Игоря Николаевича, переступающего порог. Несмотря на то, что в помещении было не очень светло, на нем были черные солнцезащитные очки.
— … твою ж мать! — вскрикнул Данил, и вырвалось у него это так естественно, словно он вырос в трущобе.
— Здравствуй, сынок.
— Если я утону в океане, вы и там меня найдете?
— Естественно. Надо же на что-то жить.
— Нам не жить с вами вместе! Здесь, в Москве, в России, на одной планете! Как же мне отвязаться от вас!
Игорь Николаевич привычным жестом вытащил из кармана револьвер, только действовал он теперь левой рукой.
— Не вздумай шутить. Мне не нравится идея умереть от кровоизлияния в мозг.
— Это никому не нравится, понимаете вы это!
— Там объяснишь. Пошли, — Игорь Николаевич слегка отступил, продолжая держать револьвер.
— И как вы проведете меня мимо ментов под пушкой?
— Увидишь. Выходи.
Данил покачал головой, слегка опустив ее, горько усмехнулся и пошел к двери. Игорь Николаевич посторонился так, чтобы никакой выпад не достал его.
— Без твоих штучек, у меня и так одна рука уже не работает, — он слегка приподнял револьвер левой рукой и снова опустил. — Если ты помнишь, у меня одинаково работают оба полушария мозга.
— Ну да. До чего докатились. А еще врач. Стреляйте, только чтобы уже насмерть. Осточертело все.
— И не рассчитывай. Я прострелю тебе ноги, потом тебя залатают, опустят, превратят в зомби и все равно заставят делать то, что им нужно.
— Будьте же вы все прокляты!
Данил подался вперед.
