— Нет. Их было много.
— Не правда. Отца не спутаешь ни с кем. Мы вышли на дачу Игоря и поехали туда. Но он успел удрать.
— Кто там остался?
— Какой-то кореец.
— Его убил ты?
— Нет, я не стрелял. В дом заходили ребята.
— Там, в доме, была моя мать.
Парень отступил и отвернулся.
— Я этого не знал. Я и правда остался в машине, я был за рулем, а их взял по дороге. Они застрелили ее?
— Да. И Меня — тоже. Он был мне, как отец. Даже лучше, как лучший друг.
— Я не знал этого. Я вообще не думал об этом. Знаешь, мы теперь на равных и нам осталось только одно, убить друг друга.
— Я не хочу никого убивать.
— А чего же ты хочешь? Умереть?
— Я хочу жить, и чтобы вы все отстали от меня.
— Смотри, уже светает.
Данил криво усмехнулся.
— На чем же мы остановились?
— На крови.
Неожиданно Данил рванул на груди рубашку.
— На, убей меня, убей за своего отца и успокойся на этом, — закричал он, нервно топчась на месте. — Только бы все кончилось. Как я устал.
— Ты весь в бинтах. Что с тобой сделали? Били?
— Все было. И собаки кусали.
— Тебе повезло. Я только месяц назад сделал им прививки от бешенства. Можешь не беспокоиться.
Данил отвернулся и пошел прочь, ссутулившись и засунув руки в карманы джинс. От злости, от всех своих бед, он уже не чувствовал боли — только одна слабость и ничего светлого впереди. Он слышал, он чувствовал, он знал, что парень идет за ним, да что же еще тому оставалось делать. Он не нагонял, не крался, просто шел, как и Данил, наверное надеялся поймать на шоссе попутку. Данил не думал о нем. Данил не вспомнил о нем, когда увидел впереди сверкнувший никелированный пистолет. Парень сзади даже не ускорил шаг.
Вразвалку, не торопясь, Данил дошел до пистолета, приостановился, пнул его назад, ударив по нему краем подошвы и выбив немного дерна. Пистолет проскользил по траве, как хорошая хоккейная шайба и, развернувшись, ткнулся в кроссовку своего хозяина. Парень нагнулся, поднял его, проверил предохранитель и положил в карман.
Данил встал на обочине шоссе. Парень поравнялся с ним.
— Куда теперь? — спросил он, не глядя на Данила.
— Не знаю, — уклонился от ответа тот.
— Ты правда решил завязать с этим?
— С чем? Ты за кого меня принимаешь? За бандита, что ли? Насмотрелся я на них.
— Что, не понравились?
— Нет.
— А чем ты лучше? Киллер несчастный.
— Кто киллер?
— Ты.
— Я? Да я…
— Ну? Ну? Убьешь? На, смотри. Я не отворачиваюсь.
— Можешь пристрелить меня! Что, боишься на дороге? Пошли назад.
— Отвяжись.
— Это ты ко мне привязался.
— У тебя есть кто-нибудь?
— Никого, хоть обыщи.
Парень помимо воли рассмеялся, рассмеялся и Данил.
— У тебя деньги есть?
— Были. В куртке. А теперь и куртки нет.
— Да. Выглядишь ты на тысячу долларов. Поехали ко мне, я тебе дам одежду и деньги.
— Спасибо, я уже там был.
— Что ты обо мне думаешь. Мы с матерью живем в отдельном доме. А на время учебы я снимаю квартиру не далеко от универа. Поедешь?
— Неудобно.
— Тогда поехали ко мне. Мы одного сложения и рост почти одинаковый. Поехали, одену тебя. Как в бутике.
— Ты теперь без машины…
— Возьму материну, она все равно не ездит на ней.
Глава 8
— Здесь ты и живешь, — оглядываясь по сторонам, спросил Данил.
Стоял он еще на пороге прихожей и, немного смущаясь, переминался.
— Да. Ничего себе холупа, правда?
Парень по-хозяйски расхаживал по квартире, переодеваясь.
— Жить можно, — Данил разулся и поерошил ногой в протертом носке толстый ворс ковра.
— Иди первый в ванную. Вот тебе чистая одежда. Футболка только стиранная, а штаны и все остальное — новые.
— Спасибо.
— Иди, иди и долго не задерживайся. Хватит с тебя и душа. Я жрать хочу.
Данил засмеялся, взял ворох одежды и отправился в ванную. Мылся он осторожно, чтобы не намочить бинты. Выйдя из ванной с взъерошенными, еще влажными волосами, он улыбался.
— Все, готов? Вот теперь ты парень что надо, причешись только. А то воняло — как от бича какого-то. Поставь чайник, я скоро.
Данил прошел в кухню. Там, на подставке возле плиты стоял электрический чайник «Тефаль». Данил никогда не пользовался им и начал крутить и щелкать, пока сзади не подошел хозяин.
— Ты что, из бедных? — весело спросил он, забирая чайник из рук Данила.
— Не знаю.
— Смотри, вот так. Наливать надо до сюда. Все, включай.
— Слушай, — повернулся к нему Данил. — А как тебя зовут?
— Валера.
— А меня — Данил.
— Вот и познакомились. Ты умеешь резать колбасу?
— Ну да, вообще-то.
— Тогда нож в руки и вперед. А я нарежу хлеб.
Было им отчего-то весело, они смеялись безо всякого повода и с удовольствием кусали и жевали обрезки, когда в дверь позвонили.
Ножи и куски разом выпали из их рук.
— Кто это? — спросил Данил, замерев.
— Не знаю.
Валера глянул на отключенный чайник, бросил на стол лишний нож, огляделся.
— Быстро в шкаф.
— Куда?
— Сюда, наивняк.
За руку он подтащил Данила к платяному шкафу в комнате, открыл дверцу и втолкнул его во внутрь, тут же захлопывая дверцу. После этого Валера бросился в ванную и засунул вещи Данила в бельевую корзину поглубже. Оглядевшись, он потер глаза, чтобы выглядеть заспанным и пошел открывать.
— Мама! — в изумлении воскликнул он, отступая.
— И конечно же, ты очень обрадовался, родной. Я стою тут ровно полчаса.
— У тебя же есть ключ.
— Правда, дорогой. Только я никогда не открою чужую дверь.
— Ну, я же твой сын.
— Тогда тем более. Иначе как же я воспитаю в тебе самоуважение и чувство достоинства.
— Проходи, мама, я не ждал тебя.
Женщина, одетая в строгий летний костюм, вошла в комнату, держа под мышкой дамскую сумочку. На вид ей было лет сорок; темноволосая, с рыжиной, с пышной высокой прической и аккуратно накрашенная, она производила впечатление. Холеная, хорошо воспитанная, она положила сумочку на тумбочку в прихожей и прошла в комнату.
