— Ты только что встал? Боже, во сколько же ты лег?
— Я смотрел ночной канал.
— Тебе надо готовится к экзаменам.
— Да я готов, мама, все пятерки у меня в кармане.
— Не зазнавайся. Высокая самооценка, это конечно же полезно, но она не должна быть настолько завышенной.
С самым спокойным видом женщина подошла к платяному шкафу и, раскрыв зеркальную дверцу, потянулась за вешалкой.
— Кто это?! — тут же выкрикнула она, отдергивая руку и пятясь. — Валера! Кто это!
Хозяин стоял, онемев, а растерянный Данил сделал попытку выйти наружу, стаскивая и роняя одежду вокруг себя.
— Валера!
— Мама…
— Это грабитель?
— Н… нет… Господи!
— Ты его знаешь?
— Это Дан.
— Кто?
— Данил.
— Понятно. Молодой человек, скажите мне правду: вы — гей? — строго посмотрел женщина на Данила, и тот растерянно онемел, умоляюще ища взглядом Валеру.
— Нет конечно, мама, все совсем не так, — бросился тот на защиту.
— А как? Я слушаю. А вы, юноша, выйдите из шкафа и развесьте одежду, если вас это не затруднит.
Данил, разом вспотевший, вывалился наружу, таща за собой рукава, галстуки и штанины.
— Рассказывай, сын.
— Я… он… в общем…
— Зачем ты его спрятал от меня в шкаф?
Валера рассмеялся от неожиданного вопроса.
— Я не от тебя, мама.
— А от кого? От уборщицы, что ли?
— Нет, конечно. Я… от… милиции.
— Что? Он — бандит?
— Нет! — почти крикнул Данил, как мог аккуратно развешивающий одежду.
— Тогда кто же вы? — обернулась к нему женщина.
— Он, — поспешил на выручку Валера. — Он…
— Он — что?
— Он без прописки и паспорт потерял.
— Он… этот, из ближнего зарубежья?
— Да, да. Он приехал поступать в университет, и у него украли паспорт.
— Так отведи его в милицию, а не прячь в шкафу. Пусть напишет заявление.
— Его сразу вышлют, а он хочет остаться в Москве.
— Тогда пусть наймет адвоката.
— Мама.
— Что?
— Мам. Я разбил машину.
— Приятно слышать. Сам целый?
— Да. Это благодаря ему. Он вытащил меня из оврага. Еще немного и я упал бы туда вместе с машиной.
— О, господи!
— Она там и осталась, мам. Она просто в лепешку смялась.
Женщина убито кивала, думая только об одном: она едва не лишилась своего сына. Все воспитание, все правила хорошего тона были забыты, губы ее задрожали, в глазах появились слезы, и она, не обращая на них внимание, бросилась на грудь сына, целуя его и пачкая в губной помаде. Валера стоял, не дыша. Данил же еще усерднее принялся развешивать костюмы.
— Господи. Милый мальчик. Я бы не пережила твоей смерти.
— Ну, мама, ничего со мной не случилось.
Данил чувствовал себя неуютно. Он вздыхал, ежился и то и дело расправлял развешенную одежду.
Успокоившись, женщина отстранилась от сына.
— Дай мне платок, глупенький.
Валера бросился к шкафу, толкнув по дороге растерявшегося Данила.
— Вот, мама.
— Спасибо. Я пойду, умоюсь.
— Я пойду, — жалобно произнес Данил, когда женщина скрылась в ванной комнате.
— Куда?
— Найду, куда.
— Глупости. Сядь и не мешайся под ногами.
— Да ладно. У вас и так неприятности.
— Сядь. Мама идет.
Данил испуганно сел в кресло, быстро оглянулся и застыл, глядя на черный экран телевизора.
Слышно было, как в ванной перестала литься вода, щелкнул выключатель и в комнату вошла Валерина мама.
— Вас зовут Даниилом? — остановилась она напротив юноши, и тот растерянно закивал. — Я хочу сказать вам, Даниил, что я вам очень благодарна, я просто не знала бы… — голос женщины дрогнул но она справилась с собой, слегка тронув глаза уголком платка, и от этого жеста душа Данила ушла в пятки. — Как жить дальше без него. Ведь не прошло и года, как мы похоронили папу.
— Мама.
— Да, да, сынок. Я уже начинаю к этому привыкать.
— Давайте лучше покушаем. Мы с Даном голодные, как волки.
— И ждете маму, чтобы приготовила вам завтрак?
— Так получилось, мама.
— В этом весь ты. Где у тебя фартук?
Оба парня вздохнули с облегчением. Женщина, повесив, наконец, свой жакет на вешалку, подвязала фартук и принялась за дело.
Довольный исходом, Валера толкнул Данила в плечо и пошел на кухню помогать матери, начав при этом напевать без слов, голосом подражая музыкальным инструментам, играющим тяжелый рок.
Вместо жалких бутербродов женщина приготовила им омлет с беконом, горячий кофе и апельсиновый сок.
— Садитесь, мальчики. А вы помыли руки?
— Нет.
— Да.
— Нет.
Парни рассмеялись и отправились в туалет.
— Теперь садитесь и рассказывайте, что с вами приключилось, — сказала им женщина, показывая на табуретки.
Парни потолкались в двери и расселись, довольные.
— Вы не возражаете, если мы поедим по старинке, в кухне? — женщина взглянула на Данила глазами Валеры, такими же большими и карими, скрытыми длинными пушистыми ресницами. — У вас дома где обедают?
— На кухне, — с готовностью сказал Данил.
— Вот и хорошо. Когда мы с папой жили в простой московской квартире, мы всегда ели в кухне. У нас была своя отдельная кухня, и ванная тоже, правда совмещенная. Молодежь вот и не знает уже, что это такое.
— Знаю, — проговорил Данил, вспомнив свою квартиру в Бибиреве.
— У нас была такая счастливая семья. А у вас, Даниил, родители живы?
— Нет.
— Бедненький. С кем же вы живете?
Данил замешкался.
— У дяди. Он ему и денег дал на универ.
— У вас состоятельный дядя? Приятно слышать. Надеюсь, Валера, ты предложил своему другу поселиться у тебя?
— Да.
— Значит мы будем часто видеться. Я рада. А теперь расскажите, что случилось с вашими документами?
— Их украли, мама, — опять вставил Валера. — А потом Данил тормознул мою машину, мы поехали и чуть не сорвались с обрыва.
