Данил вздрогнул и проснулся, озирая квартиру и ничего не понимая. Болела ушибленная во сне нога, телефонный звонок наполнял квартиру пронзительным звуком, и Данил дико смотрел перед собой, пока не сообразил и не схватил свой мобильник, лежавший рядом с ним на диване. Но он услышал только звонки отбоя. И тут ожил домашний телефон.
— Алло, — сорвал трубку Данил. — Алло.
— Данил. — Он едва узнал голос своей жены, доносившийся будто из далека.
— Гала, Гала, ты где?
— Данил…
— Что случилось, Галчонок? Ты где?
— Данил, приезжай…
— Куда? Я звонил родителям, из нет, они в…
— Данил, я буду ждать тебя…
У Данила перехватило дыхание.
— Где? Что случилось? Говори! Алло!
— Я жду тебя в Измайловском, у входа. Прямо сейчас.
— Ночью?
— Да. Я жду. Данил…
— Я слушаю, слушаю…
— Я буду возле крайнего входа по шоссе Энтузиастов, напротив Лебяжьего пруда, — голос Галии прозвучал неожиданно холодно и четко.
И все. В телефоне раздались гудки.
— Алло, Гала, алло, — кричал Данил в холодный телефон и, наконец, уронил его на стол.
В голосе жены звучали слезы, он мог бы поклясться в этом несмотря на плохую слышимость. Больше не думая ни о чем, он бросился одеваться, выхватил из ящика стола деньги и ключи от машины, бросился вниз, в гараж, даже не поняв, запер он квартиру или нет.
Мотор «Вольво» прогрелся и завелся быстро. Машина содержалась в отличном состоянии и неслась по накатанному насту на придельной скорости. Инспектора Гаи грелись в своих будках, прячась от мороза и от бандитов. Его никто не останавливал. Машину заносило на льду, когда он обгонял тяжелых неповоротливых дальнобойщиков. Скрипели тормоза, гудели клаксоны, Данил мчался дальше.
Небо по-прежнему затягивали тучи, но снег перестал лететь, покрыв все толстым белым слоем. Незаметно наступало утро. Перекресток на кольцевой дороге был свободен. Редкие машины из-за гололеда двигались на малых скоростях, и Данил легко обходил их и только однажды услышал за спиной визг тормозов, вой клаксона и стук металла о металл.
Данил мчался дальше по кольцевой. Он не очень хорошо знал эту часть Москвы и поэтому никуда не сворачивал до пересечения с шоссе Энтузиастов.
Черное небо стало серым, нависшим. Погасли на улицах фонари, шоссе наполнилось машинами. Люди спешили на работу и пользовались тем, что еще не наступил час пик. К «Вольво» Данила привязался «Линкольн-Континенталь». Данил даже не стал отвязываться от него, припарковал машину у входа и вышел, оставив мотор работающим, а дверцу — открытой. Вокруг не было никого и ничего — лишь холодный пронизывающий ветер и запертые решетчатые ворота.
И вдруг с двух сторон к нему устремились машины: уже замеченный «Линкольн» и коричневый BMW.
Кожей почувствовав опасность, Данил упал за руль и, включив газ, начал разворачиваться. Но его машину тут же сжали, тесня от шоссе. «Вольво» рванулся вперед, ударил носом в ВМW. И сам, врезавшись в ограду, остался стоять, уткнувшись помятым бампером в бетонное основание.
Данил, открыв дверцу, бросился было мимо «Линкольна», но выскочивший оттуда парень с тяжелым длинноствольным револьвером в руке, преградил ему путь. Кинувшись назад, Данил вскочил на нос своей машины и спрыгнул с другой стороны. Из ВМW показались парни, держа оружие перед собой.
Данил ударил дверцей по руке ближайшего из них и побежал дальше, пока путь ему не преградил маленький японский микроавтобус, притиснув корпусом к решетке.
Данил повернулся назад и прыгнул на нос ВМW, перекатился по крыше и спрыгнул позади машины. Тут его схватили за куртку. Данил с разворота ударил ногой, вырвался и, видя, что выскочившие из трех машин мужчины окружают его, прижался спиной к афишной тумбе, одним движением расстегивая куртку, чтобы не стесняла. Ледяной ветер трепал его светлые, ничем не покрытые волосы и жег лицо. Парни целились в него. На него смотрели дула целого арсенала, даже укороченный автомат Калашникова был в их числе.
Облизав губы, Данил окинул всех быстрым взглядом.
— Сдавайся, братан, нам не нужна мокруха. Только закрой глаза, или мы враз завалим тебя и никакой параши.
— Что вам нужно?
— А что бывает нужно от киллера номер один, пацан?
— Тогда стреляйте. Только, чтобы убить, вы должны будете посмотреть мне в глаза. Ну, кто будет первым? Смотрите — я ваша смерть.
— Она, пацан, она смотрит на тебя. Убей свою жену.
Плотное кольцо парней раздалось и в разорвавшийся проход столкнули Галию, замершую с пистолетом у виска.
Данил еле сглотнул комок, вставший у горла.
— Ваша взяла, — тихо сказал он и тут же закричал. — Пустите ее, я все сделаю, что вы скажите.
Парни не спешили. Они переглядывались и переговаривались. Галия, больно задрав голову, смотрела в серое небо застывшими глазами.
— Отпустите ее и тогда я — с вами, — закричал Данил.
— Лечит, карась, — крикнул один из ближайших к нему парней.
— Засохните, — обрезал его тот, кто стоял рядом с Галией. — Слово твое могила, Дан, я знаю. Я не — Тарас, у меня все на правде. Я отпущу ее и тогда ты сдашься и будешь с нами.
— Я согласен.
— А если он перебьет нас? У него же не заберешь волынку.
— Он даст слово, пацаны, просто даст слово. Тебе с нами будет не плохо, Дан.
— Пусть она уйдет. Совсем.
— Возьми очки, как только она уйдет, ты наденешь их.
Черный пластик полетел к нему, и Данил схватил его на лету.
— Теперь отпустите ее. Гала, выходи на шоссе и лови такси, слышишь? Только такси. Ей нужны деньги.
— Они у нее в сумке. Мы ничего не трогали.
— Правда, Гала?
Ту слегка отпустили. Она всхлипнула и кивнула.
— Пусть теперь уйдет.
— Очки, Дан, не забудь про очки.
Галию вытолкнули из круга, и тут Данил увидел сумочку у нее через плечо, путающуюся в мехе шубы.
— Гала, они тебе ничего не сделали? — крикнул Данил, не двигаясь с места.
Та не смотрел на него и молчала, глядя перед собой.
— Ну, детка, отвечай мужу, — подбодрил ее мужчина, стоявший рядом. — Скажи ему, плохо ли тебе у нас было.
— Ничего, — пробормотала молодая женщина себе под нос.
— Громче.
— Ничего.
— Гала, посмотри в сумке, они тебе ничего не подложили?
Тут Галия оживилась, расстегнула сумочку и стала лихорадочно рыться там.
— Ничего нет, — крикнула она, смотря уже на мужа. — Только мои вещи.
