Сергей сорвался с места, и Медведев, не ожидавший этого, выпустил его локоть. Одним порывом сорвал Сидоренко человека с его табурета, и оба они покатились по полу. Падая, тот успел только перевернуться и тут же захрипел, отдирая пальцы Сергея, вцепившиеся ему в горло.
— Уберите же его, уберите!
Все, кроме Задохина, бросились их разнимать.
— Уберите его!
— Убью, сволочь!
С большим трудом оперативникам удалось растащить их: разорвать сведенные судорогой пальцы, заломить руки, поднять, посадить на табуреты.
— Уберите его, он бешенный.
— Убью, все равно убью.
Оба боксера хрипели и тяжело дышали.
— Илья, надо увести его, — громко, чтобы перекричать их, сказал Медведев.
— Здесь я командую.
Боксеры замолчали. Сидоренко, рвавшийся вперед, слегка откинулся.
— Все равно я тебя достану, гондон.
— Он угрожает мне, слышите. Посадите его в тюрьму.
— Вот там я тебя и раздавлю.
— Слышите? Слышите?
— Заткнитесь.
— Успокойся, Сергей, — Медведев встал между ними, и Сергей согнулся вбок, продолжая жечь того яростным взглядом. — Успокойся.
— Дубовцев, отвечать, кому нес Сидоренко сумку?
— Томилину. Что? Какую сумку?
— Кто насиловал Иру Сидоренко?
Сергей рванулся.
— Уберите его!
— Отвечай!
— Уберите его!
Задохин встал и, обойдя стол, схватил парня за плечо.
— Или ты отвечаешь, или мы оставляем тебя вдвоем с Сергеем.
— Он…
— Ну!
— Рожнев. Рожнев и Клименко. Меня с ними не было.
— Кто велел принести сумку?
— Рожнев.
— Сергей Сидоренко был с вами в доле?
— Нет! Рожнев и Томилин заставили его. Мы вообще не хотели ни с кем делиться.
— Забирай его, Володя, он мне не нужен.
Медведев тут же вскочил со стула, на который только что присел.
— Пойдем, Сергей.
— Можешь не возвращаться, Володя. Возьми машину и сделай то, что сказал Кононов.
— Понял.
Медведев тронул Сидоренко рукой.
Глава 8
— Куда теперь меня? — спросил Сергей, когда машина выруливала за ворота.
— У меня к тебе просьба, Сережа, — проговорил Медведев медленно.
— Какая?
— Возьми паспорт Иры. Его нужно сдать в ЗАГС.
— Господи, — Сергей съежился и схватился за голову.
Медведев замолчал. Сидоренко тяжело дышал, как после быстрого бега.
— Что с ней, — чужим голосом проговорил Сергей, опуская руки.
— Сережа.
— Да, я знаю — она умерла. Что с ней теперь?
— Сережа.
— Она в морге… или… Господи…
— Успокойся, Сережа. Ее похоронили. Через три дня, как положено.
— В общей могиле?
— Нет. На кладбище. Я же сказал тебе, Сережа, все было, как положено. Только… Только, чтобы получить место на кладбище — нужен паспорт, то есть справка из ЗАГСа, а для справки — нужен паспорт. Вот такая, примерно, схема.
— Паспорт дома. Там бабушка. Надо было просто пойти и взять.
— А что бы мы ей сказали?
— А. Понятно.
Медведев свернул в спальный район, покружил переулками и, свернув во двор, остановил машину возле дома, в котором жил Сергей.
— Я здесь подожду, — сказал он.
Сидоренко вышел из машины и прошел к подъезду. Вернулся он быстро. Возле машины обернулся, посмотрел на окна и махнул рукой, потом открыл дверцу и сел в машину.
— Поехали.
— Взял?
Сергей молча протянул паспорт в кожаной обложке. Медведев взял его, открыл. С цветной фотографии смотрело на него милое детское лицо со светлыми прозрачными глазами. Закрыв паспорт, Медведев положил его себе в нагрудный карман.
— Сказал? — спросил он, взглянув на Сергея.
— Сказал, что уезжаем за границу.
— Понятно.
В ЗАГС Медведев зашел один, вышел и снова сел за руль. Всю дорогу до кладбища молчали. Медведев только поглядывал на часы, торопясь и застревая в пробках. К кладбищу подъехали, когда рабочий день уже заканчивался.
— Вся жизнь — в дорогах, — пробурчал Медведев, еще раз взглянув на часы. — Идем быстрее.
Директор кладбища уже собирался уходить, когда Медведев, почти бегом, поднялся на крыльцо.
— О, принесли уже? Не спешили бы, можно было бы и до завтра подождать.
— Завтра у меня другие дела.
— Спасибо, что обеспокоились. Передавайте большой привет Михаилу Степановичу. И что же вы не сказали мне, когда памятник привезут, я бы все организовал.
— Ничего, справились.
— Но вам же платить пришлось.
— Ничего. Пойдем, Сережа.
Сидоренко молчал, но слушал внимательно. Не произнеся ни слова, он последовал за Медведевым по тенистой кладбищенской аллее. Был месяц май, цвели цветы и деревья. И лепестки, сорванные легким ветерком, усыпали асфальт.
— Сюда, Сереж.
Сидоренко послушно свернул и остановился. Со второго от дороги памятника смотрело милое лицо шестнадцатилетней девочки.
«Ира Сидоренко и ее не рождённый ребенок», — было написано на белом мраморе. — «19. 21/03. 85–20. 16/04. 01. От мужа и всех, кто знал и любил ее».
— Это сделал ты? — едва слышно, сипло выговорил Сергей.
— Вся наша группа.
— А фотография?
— В паспортном Задохин переснял. Он спец по фотографиям.
У Сергея дрогнули губы и сжались. Он угрюмо смотрел себе в ноги.
— Я вам должен, — наконец пробормотал он.
— Нет, Сережа, не думай об этом.
— Но деньги…
— Забудь, ладно?
Сергей, весь напряженный, почему-то сник, ссутулился и плечи его затряслись.
Медведев, не произнеся ни слова, сжал его плечо.
— Ей же было всего 18 лет. Мы только в прошлом году поженились.
Что на это можно было сказать. Медведев молчал.
Мужчины плачут редко, и поэтому — тяжело. Все большое и сильно тело Сидоренко содрогалось, Он вздрагивал и зажимал лицо ладонями.
