— Радик…
— Что?
— Представляю, как ты меня сейчас ненавидишь.
— За что? Просто ты оказался сильнее. Это же спорт. И дядя Эрик так сказал.
— Глупости. Знаешь, изо всех, с кем мне пришлось драться, ты был самый опасный противник.
— Ну уж скажешь. Я знаю свой недостаток. Напора во мне не было, злости. А какой боец без злости.
— Зато техника какая. Мне до тебя далеко.
— Да совсем рядом.
В дверь вошла женщина и стояла, прислонившись к косяку. Чтобы обратить на себя внимание, она кашлянула и проговорила:
— Обед готов. Вы, конечно, с нами покушает, молодой человек. Пожалуйста, не отказывайтесь. У нас не принято отказываться от угощения, а то хозяин обидится.
Сергей взглянул на Радика, ища подтверждения, но, поняв, что взгляд его для того ничего не значит, дотронулся до его руки, лежавшей на колене, и Радик, слегка повернув руку, сжал кончики его пальцев.
— Конечно, останусь, — обрадованно ответил Сергей, сам уже сжимая руку Радика. — Я до вечера посижу у вас. Не выгоните?
— Никто вас ни гонит. Мы рады вам, — сказала женщина, выходя из комнаты. — Идемте. Я накрываю на стол.
— Хорошая она у тебя.
— Хорошая. Они все хорошие. Только я, наверное, скоро все равно им буду в тягость.
Радик поднялся, и Сергей поднялся вместе с ним, обнимая его за плечи.
— А где твои родители?
— В Альметьевске. Я старший у них. Кроме меня там пятеро, так что ждать мне там нечего.
— А дядя состоятельный?
— Да. У него небольшая фирма. Он сам не отпускает меня, а так бы я давно уехал.
— Поживи пока у них. Я полгода поработаю в милиции, потом вернусь на ринг. Несколько месяцев займут мелкие бои, а там уйду в профи, заработаю денег, и куплю тебе приличную хату. Это будет скоро, Радик, я буду драться за двоих.
— Зачем это тебе?
— Что, ринг?
— Нет, это понятно. Я — зачем.
— Ты — мой друг. Я не умею говорить, просто поверь мне, мы с тобой уже в одной команде. Да кроме тебя у меня и никого нет.
Радик поднял руку и похлопал руку Сергея, сжимающего его предплечье.
— Еще все изменится, Сергей, не связывай себя с калекой.
— Мальчики, — раздался из столовой голос тети Радика.
— Пошли, тип, — потянул его Сергей, и он послушно двинулся, налетев на угол дивана.
— Осторожно… Обходи… Здесь порог, — Сергей подвел Радика к столу и отодвинул стул, помогая сесть.
Сергей еще сидел у них, когда вернулся с работы дядя Радика, а за ним — и Дина. Девушка едва взглянула на него, и по всему было видно, что она не довольна таким гостем, а отец ее долго сидел в комнате племянника, разговаривая с обоими.
Глава 18
Володя Медведев поднялся с постели. Утром у него вынули катетер, гной перестал сочиться через трубку, и он, наконец, смог двигаться. Температура спала, испарина, признак слабости, прошла, он выздоравливал. Все еще ссутулившись, он вышел в коридор, нашел туалет, и, когда возвращался, столкнулся с Матвеем Карелиным.
— Ты? — Карелин быстро оглянулся. — Что ты здесь делаешь, ищейка?
— Лежу, — ответил Медведев.
— Здесь же платная. Разбогател, что ли?
— Разбогател.
— Нашей кровью? А я ведь здесь из-за тебя.
Медведев оценивающе посмотрел на заклеенное пластырем лицо Карелина.
— Это не я, — сказал он.
— Конечно, не ты. Это меня боксер ваш отделал. Олимпийский чемпион. Какого черта он у вас делает. Или вы ему за десятерых зарплату даете?
— За что?
— За работу.
— Нет, бил он тебя за что?
— Говорю же, за тебя. Закурить найдется?
Медведев машинально хлопнул по карманам запахивающегося больничного халата.
— Нет. Я только сегодня встал.
— А у меня в палате. Пойдем, покурим, побазарим.
— Пойдем.
— Я сейчас.
Медведев остался в коридоре ждать, прислонясь к стене.
— Вам нельзя долго стоять, — остановилась проходившая мимо медсестра. — Лягте сейчас же.
— Лягу, конечно лягу.
Тут из туалета вышел Карелин.
— Пошли. Мои хоромы вот, а где твои?
— Напротив.
— Не боишься соседства? Не говорил бы.
— Сам узнаешь, если захочешь.
— Запросто. Пошли.
Медсестра посмотрела вслед мужчинам, но при Карелине она как-то странно притихла и не сделала им ни одного замечания.
— А где твоя охрана? — спросил Медведев, входя в пустую палату с работающим телевизором.
— Во дворе и у ворот. Да еще и сама больница охраняется.
— Понятно.
Медведев сел на стул, а Карелин с размаха упал на кровать, потянулся к тумбочке и вытащил из ящика пачку «Опала».
— Такие куришь?
— Пойдет.
Медведев достал сигарету, поймал на лету зажигалку.
— Вы добрый? — спрашивала из телевизора Алина Роднина.
— Я? Ну, в какой-то степени, — смущенно отвечал прохожий, высокий мужчина в очках.
— Нельзя быть добрым в какой-то степени. Человек или добрый или нет. Так вы добрый?
— Абсолютно добрыми бывают только дауны. У них ума не хватает, чтобы быть злыми.
— Да, про нас с тобой этого не скажешь, — проговорил Карелин и переключил канал. — Как тебе Алина? Приударил бы за ней?
— Нужен я ей.
— Вот именно. А я с ней встречался. Недолго, правда.
— Что так?
— Уехать пришлось. Я же в Париже учиться поступал.
— И как?
— Никак. Пришлось вернуться.
— Бедолага.
— А сам-то. Тебе Париж и не снился наверное.
— Почему же. Был я там. Только ничего не видел.
— Это как?
— На соревнование ездил. Универсиада была для юниоров. Только гостиница и спортзал.
— И кто ты?
— Дзю-до занимался. До армии еще.
— Пацанчиком, значит. Тогда не считается.
Мужчины курили и говорили мирно и расслабленно.
— А тебя здорово отделали.
— Здорово.
— Это не я. Правда, не я. Кому-то другому ты дорогу перешел. Кому хвост прищемил?
