Мальчишка присел, повис на руке, стараясь вывернуться, и когда это не удалось, деланно заплакал, протянув плаксивым голосом:
— Пусти, дяденька, пусти.
Он снова присел, весь съежился и что-то зазвенело об асфальт. Медведев, крепко держа его, быстро наклонился и поднял бритву.
— Это не моя! — завизжал мальчишка.
Карман у Медведева не был разрезан, но бритву он все-таки спрятал.
— Пошли, — встряхнул он мальчишку.
— Куда?
— В милицию. Мне с тобой некогда возиться.
— Отпустите пожалуйста. Ну, что я такого сделал?
Люди шли мимо, оглядывались и ничего не говорили. Чтобы обратить на себя внимания, мальчик закричал громче и заплакал уже вполне правдиво, со слезами.
Медведев потащил его назад, к стоянке.
— Эй, мужик, ты бы полегче разборки устраивал, хоть и отец, — начали сзади.
— Он не отец мне, — закричал поспешно мальчик.
— А кто же?
— На улице пристал.
— Эй.
Медведев обернулся. Мужчина подходил к нему напористым торопливым шагом.
— Погоди! Медведев? Из МУРа? — удивился он.
— Уже нет. РУБОП.
— Я из гор. прокуратуры. Помнишь? Михаил Пистунов.
— Помню.
Медведев сжал руку мальчика левой рукой, а правой пожал протянутую кисть.
— Что он натворил?
— Деньги по карманам таскает. Слушай, Миша, может отвезешь его в милицию? А то я спешу.
— Рад бы помочь. Мне нужно на объект ехать. Так что извини.
— Жаль.
— Мне тоже. Пока?
— Пока.
Медведев повернулся и повел мальчишку дальше.
— Мент что ли? — не очень уверенно проговорил мальчик.
— Мент.
— Вот непруха. Нарвался.
— Бывает, — останавливаясь перед машиной, отозвался Медведев.
Он отпер водительскую дверцу и втолкнул мальчика.
— Лезь, давай.
Мальчишка полез было к противоположной дверце, спеша открыть ее, но Медведев уже сидел рядом и пристегивал его ремнем безопасности.
— А наручники у тебя есть?
— Найду.
— Слышь, может отпустишь, а? Я тебе…
— Что ты мне?
— Ничего. Что ты ко мне прицепился?
Мальчишка был грязный, одетый в драную джинсовую курточку и простые шерстяные брючки, с волосами, торчавшими как у лохматой бесприютной дворняги.
— Слышь, а пистолет у тебя есть?
— Есть. Дернешься, пристрелю при попытки к бегству.
Мальчик вгляделся в него и притих, не зная, шутит он или угрожает. Потом снова зашевелился на своем месте.
— А что это рожа у тебя такая драная, — с отчаянием в голосе выкрикнул он.
— Какая есть.
И тут мальчишка расплакался уже всерьез, взахлеб и горько.
— Эй, — Медведев выключил газ и повернулся к нему всем корпусом. — Эй, как тебя звать?
— Егор.
— Жорик, что ли?
— Можно и Жорик. Мамка меня звала Егором.
— А почему «звала»? Где она сейчас?
— Пропала.
— Как это?
— Не знаю. Обыкновенно. Пропала и все. Как все люди пропадают.
— А с кем ты живешь тогда?
— С пацанами. Дяденька, ну пусти, пожалуйста. Ну, не дадут же тебе премию за то, что ты меня в тюрьму посадишь.
— А разве я собираюсь тебя в тюрьму сажать? Где ты живешь? Поехали, я отвезу тебя.
— Я же сказал, с пацанами. Не в квартире же.
Медведев, взявшись было за ключ зажигания, опять убрал руку.
— А где твои родители?
— Я же сказал — мать пропала.
— А отец?
— Тоже пропал. Еще до моего рождения.
— А где ты жил с матерью?
— На вокзале. Потом в подвале одном.
— Из СНГ что ли?
— Из Таджикистана.
— Тогда понятно. А что у тебя там за пацаны?
— Да разные. Местные тоже есть.
— И все по карманам?
— Кто как. Есть и побираются, если там пришибленные. У Газа не покосишь.
— А Газ — это кто?
— Он вор. Настоящий, который в законе.
— Вы ему деньги отдаете?
— Ну не себе же оставляем. Вот ты тоже странный.
— Покажи мне его.
— Ты что, дядя? Он же меня потом в страшных мучениях убивать станет. Он уже Федьку так разобрал: руку туда, ногу сюда.
— Убил что ли?
— Грохнул. Да он все равно пришибленный был, побирался на костылях. Потом вкозлил, и его пришибли окончательно.
— Давай, показывай, где он?
— Кто? Федька?
— Нет. Газ.
— Мне воздухом дышать еще не надоело.
— Послушай. Во-первых — я не из милиции. Во-вторых — ты мне просто покажешь его и все.
— А потом меня…
— Ты с ним больше не встретишься.
— Это как?
— Я тебя к себе заберу.
— Это как? Домой, что ли?
— Домой.
— Врешь.
— Правда.
— А если не покажу?
— Тогда отвезу тебя в милицию. На улице я тебя все равно не оставлю.
— Не хочу в милицию. Там людей под пресс пускают — Газ рассказывал.
— Тогда поехали, показывай.
— А если я тебе покажу, а ты меня потом кинешь?
— Я же обещал. Пойдешь ко мне жить.
— Слово железное?
— Железное.
— Я же боюсь.
Тут Медведев положил свою большую руку на худенькое плечо мальчика.
— Я буду все время с тобой и никогда тебя не брошу, я обещаю тебе это.
— А ты перекрестись.
— Я не умею, — Медведев смутился.
— Эх, ты. А Газ умеет. С таким шиком.
— Куда ехать?
— Давай до Казани.
— Куда?
— До Казанского вокзала. Не знаешь, что ли?
— Знаю.
Трое мужчин: двое с еще не отросшими волосами, а третий с короткой стрижкой, стояли тесно, плечом к плечу и время от времени ржали. На уровне их голов, на бетонной ступеньки стояла недопитая бутылка водки и маленький магнитофон, и редкие прохожие, спускающиеся здесь, старались как можно быстрее проскочить мимо.
