Потом, заехав в кафе и купив на оставшиеся деньги гамбургер и маленькую бутылочку «Фанты», он отдал еду мальчику, оставшемуся в машине и поехал в управление.
— Тебе оставить? — жуя и прихлебывая, говорил мальчик, делая все одной рукой.
— Ешь.
— А ты же голодный поди. Ты же и поесть не успел.
— Ешь и молчи. А то поперхнешься.
Мальчишка рассмеялся. Он честно хотел оставить Медведеву половину гамбургера, но проглотил его весь, до последней крошечки и не заметил этого. Потом он долго кряхтел и сопел, поглядывая на Медведева и трогая здоровой рукой свой карман с наворованными деньгами, но решил не возвращать их: чтобы не признаваться в краже и чтобы иметь деньги на всякий случай, подразумевая под этим словом все, что угодно.
Загнав машину во двор и поставив под навес, Медведев вышел, обошел ее и поднял на руки мальчика. С гипсом, с забинтованной коленкой, а белый бинт видно было сквозь дыру в штанине, с пластырем на лбу, тот выглядел впечатляюще. Медведев понес его к небольшой боковой двери, но мальчик неожиданно обиженно проговорил, упираясь в его грудь здоровой рукой.
— Пусти, я сам умею ходить.
— Да? А я думал — разучился.
Медведев осторожно поставил ребенка на асфальтовую площадку. Тот тихо вскрикнул, подгибая ногу, схватился за руку взрослого и, когда тот уже хотел подхватить его, сердито сказал:
— Я сам.
Медленно они дошли до дежурной комнаты.
— Володя, тебя Кононов спрашивал. Ого. Это после какого боя? — парни повернулись, разглядывая мальчика и удивленно переводя взгляд на взрослого.
— Приглядите за ним, ладно?
— Конечно. А кто это?
— Один очень хороший человек.
— Понятно. Садись сюда, парень, будешь с нами кофе пить. Любишь кофе?
— Когда как. По настроению.
— Ого.
Кононов сидел в кабинете и писал, едва подняв голову на звук открывшейся дверь.
— Садись.
Медведев сел на стул.
— Сейчас мне звонили из ГУВД. Что ты там им за братскую помощь оказал?
— А. Быстро.
— Да не быстро. Ты взял рецидивиста Газина и Сидельникова с Париным. Двое последних числились в розыске. Кстати, ты помнишь Парина? Он кажется по делу Вострикова проходил. Потом еще бежал с отягощающими.
— Вот почему он показался мне знакомым.
— Оружие его?
— Его.
— А ты, как всегда, с голыми руками. Ох, капитан, капитан, поймаешь ты еще свою пулю.
Медведев молчал, разглядывая крышку стола.
От Кононова он прошел прямо в дежурку.
— Фирсов, останься за меня, — сказал он. — Я отпросился. Поехали, Егор.
Мальчик было вскочил, но тут же сел, сморщившись. Ему приятно было, что все с ним возятся, и он морщился даже больше, чем следовало бы.
Сидоренко быстро поднял его на руки.
— Ты тогда выводи машину, Володя. А я его вынесу.
— Хорошо.
Когда Сергей посадил мальчика на мягкое переднее сидение «Жигулей», и, обойдя машину, склонился к водителю, Медведев, ожидая, посмотрел в его напряженное лицо.
— Что ты хочешь делать? — неуверенно спросил он. — Мальчишка ведь бомж.
— Отвезу домой, — Медведев покосился на ребенка и вышел, оставив дверцу открытой.
— Я просто думал, Володь, когда мы с Диной поженимся, мы сможем взять его к себе. У тебя и так своих двое.
— Посмотрим.
Мужчины закурили. Мальчик с беспокойством заглядывал в дверь, следя за их лицами, ловя обрывки слов.
— Ты бы не подставлялся, а? — проговорил Сергей, выдыхая дым. — Долго ли получить пулю. Я вон, посмотрел ваш «Альбом Славы».
— Ладно, что мое, то мое. Мальчишке спасибо.
— Знаю. Он рассказал. Ты уже?
— Да. До вечера.
— До вечера. Кстати, у парнишки вши. Смотри, своих не перепугай.
Медведев кивнул и, быстро вернувшись, сел в машину.
— Что он сказал? — тревожно спросил мальчик.
— Это наше взрослое дело.
— Я не ребенок.
— Надеюсь, ты станешь им, когда отмоешься и переоденешься.
— Что, отвезешь меня в приют?
— Куда?
— Ну, в этот… В детскую тюрьму.
— Детдом?
— Угу.
Мальчик нахмурился.
— Лучше бы я тебя не спасал. Тебя бы застрелили, а у меня и рука и нога были бы целыми. Куда я теперь денусь, больной. Теперь меня, знаешь, как легко прихлопнуть, — мальчик, умытый в дежурке, всхлипнул и размазал зеленые сопли по щеке.
— Не бойся, я же сказал, что ты будешь жить со мной. Мы едем ко мне домой, а не в детдом. Успокойся. Только давай сначала заедем в парикмахерскую.
Денег у Медведева уже не было, и поэтому он поехал в ту парикмахерскую, в которой всегда сам стригся и где его обслуживали в долг. Похоже, там впервые увидели такие патлы, да еще и с жильцами, и всем видом показали, что делают свое дело только из огромного личного уважения.
Домой Медведев с Егором приехали к четырем часам. Валя увидела беспризорника и всплеснула руками. Володю она тут же отправила за одеждой, а Егора повела в ванную, где вылила целый пузырек шампуни, делая пенную воду. И все это только для того, чтобы замочить его.
Мальчика искупали, одежду выбросили в мусоропровод, и вот уже он, чистый и неожиданно белый, встречал Настю, Никиту и Максима. А вскоре пришел и Виктор, а за ним — Дина.
— Ого, у нас гости, — посмотрев на мальчика, удивился Виктор.
— Понимаешь, Вить, — начал Володя.
— А я его приемный сын, — выпалил Егор, указывая на него.
— Что? Ты что, Володь? Да у тебя у самого…
— Ладно, Вить. Егорка, иди к Насте, пригляди за Никиткой.
Мальчик не двигался, пока Максим, проходивший мимо, не утащил его под мышкой.
— Только немного потерпи, Вить, я получу следующую зарплату и сниму комнату.
— Тогда уже забирай и остальных.
— И заберу.
— И уматывай.
— И умотаю.
— Правильно. Серега вон с Диной уходят. Радик к дяде возвращается, ты еще уйдешь. Давайте уж, все убирайтесь. Макс, ты куда уйдешь? Эй, Макс.
— Отстань от мальчишки.
— Он мой сын! Макс!
Парень выглянул из своей комнаты.
— Давай, собирай манатки.
— Ага.
Максим спрятался за дверь.
