Медведев несся на своем мотоцикле, пока не увидел мотоциклиста. Тот стоял, опиравшись ногами в асфальт, держал одной рукой руль, другой прижимал к уху мобильный телефон. Убрав в карман мобильник, человек обернулся, желая разворачиваться, увидел знакомый мотоцикл и, заведя свой, направил было навстречу, но разглядев седока, резко развернулся и рванулся вперед. Дальше был перекресток и его пересекал «КАМАЗ» с прицепом. Он грохотал в ночи, и мотоциклист пригнулся, мгновенно решив проскочить перед ним. Он несся, не сворачивая, но не рассчитал и с разгона ударился о переднее колесо. Мотоцикл занесло под прицеп, а мотоциклист, прокатившись по асфальту, замер на спине, раскинув руки в разные стороны. Медведев, свернув, остановил машину и бросив ее на асфальт, подбежал к человеку и, встав на одно колено, стал расстегивать шлем. Осторожно снимая его, он увидел белокурые волосы, рассыпающиеся вслед за шлемом и алую кровь на них. Перед ним лежала женщина, совсем молодая и красивая. Медведев взял ее руку и, сорвав мотоциклетную перчатку, начал щупать пульс. Тут за его спиной остановился «Форд», и выскочил Антон Дмитриев.
— Что с ним? Девка! Жива?
— Нет, — Медведев стал щупать неестественно повернутую шею. — Кажется, она сломала себе позвоночник.
— Ого, — Дмитриев встал над ней.
Медведев поднялся и отступил.
— Это она меня заманила тогда в переулок, когда на меня напали.
— Ясненько — понятненько. Значит — Аграны?
— Аграны…
Утром сменившийся Сергей Сидоренко звонил Дине в больницу:
— Дина, вспомни, когда били Радика — какие мотоциклы были? Ну, марки, номера… Не помнишь? Ну, пожалуйста.
— Хватит, не мучай девушку, — сказал Володя Медведев. — На них и так не мало. Да и Радика не стоит вмешивать.
— Я и не вмешиваю. Просто я их так отделаю, что они всю оставшуюся жизнь будут работать на лекарство.
— Да ты их и так отделал. Устроил тут спарринг в следственном.
— Так это за тебя, Володя.
— Ладно, хватит, искалечишь, потом самому же влетит…
Медведев не пытался подражать Кокорину, не предлагал арестованным сделку. Он ломал их, сажал в пресс-хату, устраивал ночные допросы, не давал спать. И Аграны сдавались, с трудом, но начинали «петь». И тогда звено потянуло звено. Цепь потихоньку разматывалась. И вот в прокуратуре выписали ордер на арест самого Николая Агранова. Но тот исчез, залег на дно, и РУБОП объявило о его розыске.
Глава 26
Николай Агранов пропал, его след потерялся и казалось уже, что он уехал из Москвы. Оба бизнесмена вернулись в свои квартиры, в свою фирму, затерялись среди людей, у которых тоже лопнуло терпение и которые осмелились заявить о рэкете и вымогательстве Агранова и его банды. Почти все члены банды уже сидели в тюрьме: и «быки» и руководители. Оперативники стали появляться дома: сначала, чтобы поспать, а потом и на выходные. И наконец Сергей Сидоренко зарегистрировал свой брак с Диной Ганиевой.
Свадьба была скромной: подвенечное платье дала Валя, деньгами сбросились Радик с Ксенией, тоже подумывающие о свадьбе, и Виктор. Приглашены были только ребята из РУБОП, а из посторонних — Алина Роднина, а отмечали — дома у Медведевых. После свадьбы Сергей и Дина, теперь уже — Сидоренко, перебрались в его однокомнатную квартиру. Радик перешел жить к Ксении, у той была отдельная от родителей двухкомнатная квартира.
А Володя повел Егора, гипс у которого уже сняли, оформлять в детский дом. У мальчика дрожали губы, и он смотрел на взрослого, как на предателя. Виктор тоже был против этого, но по другому было нельзя.
— Ты бросишь меня, — глухо бубнил Егор, когда ехали в машине. — Забудешь и скажешь, что мы не знакомы.
— Нет, Егор, я же тебе объяснил. Чтобы оформить опеку, нужно, чтобы ты пожил в детдоме.
— Тогда усынови меня.
— Да ты же не сирота. Погоди, вот в субботу заберу тебя, пойдем мать твою искать.
— А если найдешь, бросишь меня? Забудешь, как и звали, да?
— Нет. Я же тебе обещал.
— Тогда зачем хочешь искать? Все равно же на ней не женишься. Ты вон какой. А она… Это когда мы дома жили, она красивая была, тогда бы ты наверное, женился. А теперь… Нет, не женишься. Теперь она страшная, как атомная бомба.
Была среда. Егор стоял возле двери и крепился изо всех сил. Медведев простился с ним и ушел, мальчика повели по коридору, и, вырвавшись, он подбежал к окну, но увидел только бежевые «Жигули», уже вырулившие на правую крайнюю полосу движения. Тут он разрыдался в голос.
Два дня прошли для него в кошмаре, а в субботу он ждал с раннего утра и часом к десяти, устав от ожидания, увлекся игрой в морской бой. И тут его позвали. К Медведеву он вышел надутый и недовольный.
— А где твоя тачку? — спросил он, оглядываясь с крыльца.
— Сегодня я без машины. Давай походим немного по метро и вокзалам.
Егор промолчал. Был он тихий и держался отчужденно. А в электричке, сидя на параллельном стене сидении, он стал внимательно разглядывать сумки и карманы стоявших и проходивших мимо людей. И когда его взгляд остановился на сумочке ближайшей к нему девушки и рука сама стала подниматься, Медведев тронул его за плечо. Мальчик вздрогнул, уронил руку и едва удержался, чтобы не удрать. Застыв так на минуту, он посмотрел на взрослого. Медведев покачал головой и отвернулся с деланным равнодушием. Егор вздохнул и остался сидеть, привалившись к его плечу. Медведев обнял его, и ребенок начал фантазировать, считают ли пассажиры их отцом и сыном, и фантазировал до тех пор, пока рука взрослого не побудила его подняться.
Обойдя Павелецкий вокзал на Ленинградской, Егор начал ныть и проситься домой. Медведев согласился, и они пошли было к подземному переходу, когда женский голос прокричал:
— Володя… Медведев!
Медведев оглянулся. Алина Роднина стояла возле своей машины. Медведев, обняв Егора, подошел к ней.
— Здравствуйте, Володя. Привет, Егор.
— Здрасьте.
Алина внимательно посмотрела на мальчика. Хорошо одетый, умятый, с едва отросшими волосами, он все равно оставался шпанененком, уличным мальчишкой с лупившейся кожей, грубым лицом и бывалым видом. Голос у него был сиплый, ногти сбитые. Между тем в Медведеве, не смотря на шрамы и нарочитую грубость, чувствовалась порода.
— Что вы тут делаете? — спросила Алина.
— Так, гуляем, — ответил уклончиво Медведев.
— Да ничего не гуляем. Мать мою ищем, — проговорил Егор.
И голос его и манеры страшно не нравились Алине.
— А ты ведь не хочешь ее найти? — спросила девушка глядя на мальчика с профессиональным интересом.
— Так не нашли же, чего говорить, — серьезно ответил Егор и взял Медведева за руку, заглянув ему в глаза.
