Тот сжал маленькую руку и недовольно посмотрел на Алину.
— Вот видите, Володя, никогда не следует делать никому не нужных вещей. За них все равно никто не заплатит. Подвезти вас?
— Подвезти, — быстро ответил мальчик.
— А тебе, Егор, следует научиться правилам хорошего тона. Нельзя отвечать на вопрос, заданный другому.
Но мальчик уже отпер дверцу и усаживался на заднее сидение.
— Что я вам, дырку протру, что ли? — буркнул он.
И Володя, чтобы прекратить спор, спросил.
— А вы что здесь делаете?
— Провожала подругу. У той просто фобия на авиацию. Вы сегодня свободны?
— Ну да. — опять ответил Егор. — Конкретная тачка. Не хуже Витиной.
— Дяди Витиной, — поправила Алина, садясь за руль. Она ожидала, что Володя сядет с ней, но он сел сзади, рядом с мальчиком.
— Вы как училка из приюта.
— Из детдома?
— Все равно — приют.
— Ладно, хватит, — сказал Медведев.
— Наконец-то вы его остановили.
— Я имел в виду обоих.
— Ага, — Егор показал язык зеркалу заднего обзора, и Медведев опять покачал головой, обняв худенькие плечи мальчика.
— Довезите нас тогда до Третьяковки, там мы сядем в автобус.
— А не хотите навестить Радика. Я собираюсь к Ксюше, мы можем поехать вместе.
— Ну, если ненадолго.
— Это уже как захотите. Слушайте, а как вы подружились с Радиком?
— С ним Сергей дружит. Он нас познакомил.
— А это правда, что у него была травма и он ослеп?
— Да.
— А правда, что это случилось во время боя с Сергеем Сидоренко?
— Кто вам сказал?
— Сергей Сидоренко. Помните, они с Диной ездили нас провожать.
— Раз Сергей сказал, значит так и есть. Ему виднее.
— А вы не знали этого?
— Знал.
— А зачем скрывали.
— Да ну вас. Вы — журналисты, вечно придумываете какую-нибудь пакость.
— Всю жизнь мечтала вам лично напакостить.
— Вот я вас завел.
— Извините. А почему вы тогда от меня удрали, прямо с площадки. Я думала, что вы в гости зайдете. Матвея, что ли, напугались?
— Какай чушь. Я проводил вас до двери и уехал.
— А почему до двери?
— Чтобы быть уверенным, что вы благополучно пришли домой.
— Какая забота. И главное — что бесплатно.
— Да, плохо тому придется, кто попадется вам на язык.
— Это самозащита. У мужчины — мускула, у женщины — красноречие.
— Вы вполне защищены.
Володя уважал Радика Ганиева, он даже восхищался им и с удовольствием находился в его обществе. И сейчас, конечное, желал ему счастья с хорошей девушкой. Поэтому, в доме Ксении Образцовой, он с самым живым интересом наблюдал за теми мелочами, которые выдают истинное положение вещей, как бы искусно человек не притворялся. Но нет: и Ксения и Радик были действительно счастливы и рады гостям. И Радик, испытывающий к Медведеву те же чувства, что и Медведев — к нему, тоже наблюдал за другом. Все же он считал Алину слишком легкомысленной и избалованной, а Ксения — наоборот, думала, что такая девушка, как Алина, может только осчастливить любого мужчину.
Алина ушла с Ксенией на кухню, а Радик, Володя и Егор — сели в зале. Радик не курил, поэтому Медведев вышел на балкон, и Радик пошел на ним, оставив мальчика смотреть телевизор.
— Сергей говорил, что поймали тех рокеров, — тихо сказал он, облокачиваясь на перила.
— Точно не знаю. Рокеров в Москве много. Если хочешь, я постараюсь раскрутить. Просто я не хотел тебя вмешивать.
— Так, наверное, лучше. Ты прав. Просто я до сих пор не могу этого понять. В голове как-то не укладывается. До этого мне не приходилось быть слабым и беззащитным.
— Каждый из нас может быть таким, если нападают кучей.
— Да, конечно. Только, понимаешь, меня были за то, что я слепой. Калека. Лишний.
— Ладно, Радик, все кончилось хорошо.
— Правда. Только я теперь боюсь. Боюсь темных переулков, боюсь крутых ребят. И уже ничего не могу с собой поделать.
— Старайся обходить такие места.
— А ты?
— Что — я?
— Ты их обходишь?
— Как повезет.
— Знаешь, Володя, я иногда думаю, что права моя тетя, когда говорит, что раньше жить было лучше: никто никого не боялся. Можно было ночью идти по городу и никто никого не трогал.
— Не знаю. Мне трудно судить. Я застал только конец Горбачева. Я пацаном еще был, когда бегал с Витей защищать Белый Дом.
— Герои?
— Дураки. Многих из этих защитников я потом посадил. А за одним вот, Аграновым, до сих пор гоняюсь.
— А как ты пошел в милицию?
— В армии я получил травму позвоночника, спортом уже заниматься не мог. А тут набор был в милицейскую школу. Я и пошел туда. Сначала попал в МУР. Потом уже, когда я стал лейтенантом, меня забрал Кононов. В 96-ом. Тогда нас еще называли РУОП. Без «Б». Но подчинялись мы уже ГУОП МВД.
— Что это значит?
— Централизованность. Так намного легче было работать.
— А жена?
— Жена загуляла. И мы разошлись. Почти два года назад.
Радик, не зная, как проявить свое сочувствие, положил руку ему на плечо. Володя похлопал его по спине.
— Такой парень, как ты, достоин лучшей женщины, — проговорил Радик.
— Не знаю, кто тут прав. Ладно, прошло.
— Прошло. Ты, Володя, удивительный человек.
— Кто бы говорил. Я в банку осенью не прыгал.
— Что за банка? — на балкон вышли Алина и Ксения.
Мужчины повернулись к ним, и Радик стал поправлять очки, чтобы скрыть смущение.
— Нет, все-таки, что за банка? — требовала Алина. — Ну, Медведев? Радик?
— Да ничего, — буркнул Володя, отворачиваясь.
И Егор, просунув голову под его руку, пролез между ограждением и Медведевым, прижавшись к нему и обняв за спину. Медведев тоже обнял мальчика, похлопывая его по плечу.
— Ну, мальчики, расскажите, — Ксения обняла Радика. — Ну? Не то ваши дамы дружно умрут от любопытства.
— Да расскажи, — сказал Медведев другу. — А то не отстанут.
— Вот именно, — Алина встала возле Володи и взяла его под руку, прижимаясь к его плечу.
— Да что рассказывать. Прыгнул в омут и выплыл. И все.
