— Твой же? Что ж, откажешься?
— Врешь, гондон, — к Агранову опять пошел Панфилов.
— Скажите им, — еле ворочая языком, проговорил лежавший. И не смотря на свежие следы побоев, видно было, что он совсем молодой, ровесник этим четырем парням. — Я же не ваш, не сученый. Я с ними, — Он все пытался поднять голову, но голова падала, стукаясь о плитки пола.
— Молчи лучше, — проговорил Медведев, уже догадавшись о наводке ФСБ. — Потом разберемся.
Он не любил такие игры и жалел парня. У того было огнестрельное ранение в бок и множество багровых опухолей на лице и теле. Медведев пытался остановить кровь, прижимая к ране бинт из индивидуального пакета.
— Это вы что, своего же? — понял все и Панфилов. Но он с удовольствием включился в игру. — Ну, молодцы, нечего сказать. Что же вы за птицы такие?
— Мы за… — начал было один из парней, но тот, у кого было оружие, перебил его.
— Молчи. Не слова. Только с адвокатом.
— Это вы умеете. С адвокатом. За что вы его?
— За то, что предатель.
— И кого же он предал?
— Заткнулся бы, мент! — захрипел Агранов. — Тебя ко мне святой дух привел?
— Дурак, — заговорил Панфилов, стоя в шаге от него. — Да твои же «быки» тебя вложили.
— Врешь!
— Вчера взяли Крота, он и вложил.
— Сучара. Он видел меня.
— Вот именно.
— А этот?
— Этого мы не знаем и знать не хотим. Значит вы своего же корешка измолотили, чтобы нам удобнее было вас посадить? Герои.
Медведев же прикрыл избитое тело парня полами его рубашки и куртки, застегнул ее на пару пуговиц, потом поднял глаза на прикованных парней.
— Кто в него стрелял? Ты?
— Нет. Этот. Дядя Коля.
— Дурак! — закричал Агранов. — Еще не в крытой, а уже запел.
— За что?
— Сказал, что он от вас за нами следит.
Парень опять зашевелился возле Медведева, пытаясь подняться.
— Скажите, скажите им, что я не предатель. Я этого не вынесу!
— Не думаю, что это будет их интересовать в ближайшее время, — холодно проговорил Медведев, поднимаясь.
— Вы не смеете нас с бандитами мешать. Мы — за Родину, за русскую нацию, — закричал тот, у кого был револьвер.
Медведев подошел к нему, смерил взглядом.
— Ты у меня в тюрьме сядешь с самыми отпетыми, — процедил он. — И посмотрим, каким ты оттуда выйдешь.
— Не имеете права! — закричал парень.
Но тут в дверь ввалились оперативники.
— Берите их.
— С удовольствием.
Парни стали отцеплять скованных ребят, заламывать им руки. Агранова подняли с особым почетом.
— Иди к машине, — велел Медведев Панфилову.
— Ладно, — парень проследовал за оперативниками.
А Медведев присел над раненым.
— Отправьте меня в тюрьму, — прошептал тот, лежа и весь напрягшись. — Это приказ.
— Дурак. Сам не знаешь, о чем просишь.
— Это я предупредил об Агранове. Мы хотели, чтобы их посадили, и меня — вместе с ними. Нас бы все равно быстро выпустили, а я бы стал их, проверенный. Я же не думал, что меня вычислили.
Парень с усилием приподнял голову, и Медведев поддержал ее рукой.
— Посадите меня в камеру, я приказываю. Если не выполните, вас накажут.
— Плевал я на твое ФСБ, понял?
— Не имеете права.
— Я все имею. И скажи своим, что если в тюрьме хоть духом твоим запахнет, я передам, что ты — агент.
— Зачем? Вы хотите навредить нам?
— Я хочу, чтобы ты выжил. Есть такое правило, герой: если ты зарисовался, впредь держись от них подальше. Нечего своей грудью все дырки затыкать. Ты хороший парень. Только так не выслужишься. И если захочешь уйти от своих, приходи к нам, мы сработаемся.
Медведев опустил голову парня на пол, и не смотря на то, что он сделал это очень осторожно, тот закусил губу от боли, перевел дух и проговорил, когда Медведев уже поднимался с корточек.
— А ты стреляный воробей.
— Не в том смысле, как ты думаешь. Если хочешь позвонить по телефону, я тебе дам.
— Давай. Только сам отойди.
Медведев снова присел, вложил в подрагивающую руку мобильный телефон и встал к двери, доставая сигареты. Когда он только начинал в МУРе, примерно такую работу выполнял его друг. И он погиб. С тех пор Медведев предпочитал другие методы, более грубые и менее действенные. Осведомителей, сдающих своих, он и то старался прикрыть, как мог. А тут свой, честный, чистый парень, словно в детской игре в разведчиков, должен умирать на своей земле, в двух шагах от участка милиции, не известно за что. Медведев, как и все оперативники, считал, что реальную опасность для страны представляет только тот, с кем борется он сам, а уж тех пацанов из «Союза русских» он вообще не считал за противников, пока, конечно, они держатся далеко от банд.
Медведев нервно и зло курил, наблюдая, как парень, перевалившись на здоровый бок и опираясь на локоть, едва слышно говорил по телефону.
Он все курил, когда вошел врач и медсестра, и с ними он прошел назад, к парню, уже поворачивающемуся к ним.
Врач присел над ним, осмотрел.
— Потерпевший или преступник? — спросил он.
— Потерпевший, — холодно ответил Медведев и, наклонившись, забрал у того телефон, стараясь не смотреть в лицо.
Но парень, отдавая телефон, сжал его пальцы, а когда встретил удивленный взгляд Медведева, улыбнулся ему тепло и дружески.
— Позовите шофера с носилками, — попросил врач.
Медведев быстро вышел и вернулся с водителем и носилками. Он сам помог переложить раненого на носилки, поднять их и выкатить во двор. И когда уже задвигали носилки в машину, кивнул раненому, в ответ на его широкую улыбку.
Машина «Скорой помощи» выехала со двора, Медведев прошел к «Форду».
— Ну что, в тюрьму дурака? — спросил Панфилов, вынимая из зубов сигарету.
— Перебьется.
— Правильно. И так, наверное, обосрался парень.
— Поехали, — Медведев машинально кивнул головой, потом повернулся к водителю. — Ты дома-то давно был?
— Вчера, а что?
— Отвезешь меня в управление и езжай домой, к жене и детям.
— Ну уж и «детям». Всего-то один, и тому три месяца.
— Тем более.
Глава 28
В понедельник началась обработка Агранова. Медведев вел допрос, когда зазвонил его мобильный телефон.
