— И что из этого следует? — ледяным тоном спросил Медведев.
— Да ладно вам, мужики, — примирительно проговорил один из оперативников, торопливо раскуривая свой бычек.
— Ты, по моему, уже получил задание на сегодня, — проговорил Задохин, глядя на него раздраженно.
— Что из этого следует? — повторил Медведев.
— Что тебе надо менять работу.
— На какую?
— На…
— На какую? — все тем же ледяным тоном снова повторил Медведев, словно забивая сваю.
— Да ну тебя к черту! Все с тобой носятся: и полковник, и сам Каюров. Подумаешь, рожу немного пошкрябал, да рогами обзавелся.
— Капитан!
Медведев вскочил, бросился к столу Задохина, но трое оперативников повисли на нем, сдерживая и стараясь остановить.
— Что, капитан, нарываешься! — со своего места кричал Задохин, с грохотом отодвигая стул и вскакивая, но при этом не выходя из-за стола. — Разве моя вина, что ты женился на шалаве, и она готова была раздвигать ноги первому встречному.
— Заткнись, Илья! — закричал один из оперативников, красный, со вздувшимися на шее венами. — Идем, Володя, идем.
— Велика важность, что мы с ней по ковру покатались! — кричал, забыв все, Задохин. — Сам виноват. Она у тебя недержанием страдает, такой только на панель, а не мужа неделями ждать. Да еще и с такой рожей.
— Заткнись, — теперь уже закричал другой оперативник. — Пусть меня посадят, но я тебя из окна выброшу.
Сам Медведев молчал и только тяжело дышал, пытаясь сбросить с себя трех оперативников. И они, задыхаясь от напряжения, еле сдерживали его.
— Хочешь показать, какой ты добренький? А ты не добренький, ты — дурак, кретин, идиот!
Как не странно, последние слова охладили обоих. Задохин перевел дыхание, оглядываясь и ищи поддержку. А Медведев, перестав двигаться, попятился, поддаваясь напору. И постепенно так, отступая, оказался на пороге, и, споткнувшись о него, быстро вышел.
В коридоре он, освободившись от державших его рук, полез в карман за сигаретами. Один из оперативников вернулся в кабинет за папкой.
— Куда теперь, Володя? — спросил второй, протягивая руку к его пачке.
Медведев дождался, когда он возьмет сигарету, предложил третьему и так и остался с пачкой в руке, в другой руке разминая сигарету.
— Надо в спорткомитет, потом в тюрьму, на допрос, — вялым голосом ответил он, и тут вернулся третий оперативник с папкой.
Медведев протянул ему пачку, а у него взял папку и первым пошел к выходу.
— Брось, Володя, уже полгода, как ты развелся, — начал, доставая сигареты, оперативник.
— Ладно, забыли, — отозвался тот, перекладывая папку из руки в руку и на ходу закуривая.
— У нас одна машина, как быть?
— Тогда вы езжайте в тюрьму, туда должен уже приехать Меркулов из прокуратуры, а я своим ходом доберусь до спорткомплекса. А оттуда — сразу к вам.
— Идет, капитан. До встречи.
— Пока.
И Медведев прошел к главному выходу, а трое остальных свернули во двор к гаражу.
Глава 6
Вечером все четверо поехали искать таинственную Ферганскую улицу и дом с номером 94, где жил Сергей Сидоренко с женой и ее бабушкой.
— А сколько ей лет? — спросил один из парней, когда они, остановившись у подъезда, вышли из машины.
— 80, — ответил Медведев, захлопывая дверцу.
— Я, пожалуй, останусь с машиной, — закрывая было дверцу, проговорил водитель и снова открыл ее. — А то еще разберут по запчастям.
— А что мы ей скажем? Что внучка…
— Я тоже останусь, капитан, у меня нога еще болит, подниматься по лестнице.
— Володя…
— Что?
Мимо них прошла маленькая сухонькая старушка, согнувшись под тяжестью тощей старенькой сумки, и все четверо парней попятились, прижимаясь к машине. Вокруг играли дети, ходили взрослые, но они не замечали никого, следя глазами за старушкой.
Та прошла первый подъезд, второй, третий, и свернула за угол.
— Прости, капитан, я не могу, — опуская голову, проговорил третий оперативник. — Ты пойдешь?
Медведев тоже опустил голову и отвернулся.
— Может не нужен он, этот паспорт? — с надеждой спросил самый молодой из них, облокачиваясь на крышку машины.
— Нужен. Без него не дадут справку из ЗАГСа.
— На хрен она?
— Для кладбища. Я узнавал.
— Может Кононов поможет? Он мужик с понятием.
— Поехали, а? Что толку стоять. Все равно никто из нас туда не пойдет. Даже под автоматом.
Кононов им помог. Он просто договорился с директором кладбища, который панически боялся всех представителей правоохранительных органов и не без причины, взял под свою ответственность, поклялся мундиром и все устроил. Медведеву только осталось оплатить могильщиков, заказать гроб и памятник. На это ушли почти все деньги, которые он получил за свою машину.
А на следующий день были похороны. Это были необыкновенные похороны, когда 15 мужиков, мрачных и неразговорчивых, в микроавтобусе и милицейской «Ладе» ехали следом за грузовиком с гробом восемнадцатилетней девочки, так хотевшей стать матерью. День хмурился под стать их настроению и, казалось, солнце никогда не выйдет из-за туч.
Полковник был в своем вечном мундире и когда вышел, оставил фуражку на сидении. Ветер трепал его короткие редкие волосы.
— Вы уж выручите, если докопаются, — ныл возле него директор кладбища. — У меня же проверки.
— Я сказал уже, — коротко бросал тот, отходил, но директор снова приближался к нему.
Парни сняли тем временем гроб и поставили его рядом с ямой.
— Ну, прощаться надо, что ли? Эх, девочка, мало ты пожила.
— Носит же земля такую сволочь.
— Все-таки надо было привезти ее мужа.
— Откуда, из-под капельницы, что ли? И в наручниках?
— Его врач держит на успокоительных, я узнавал.
— Прощай, сестренка. Давить надо таких гадов.
А кто-то просто закурил и отвернулся.
Умершая лежала в гробу у их ног, в новом платье, которое купили для нее парни, и оно обтягивало ее, так что живот выпирал, как круглый аккуратный мяч, в котором окостенел пятимесячный эмбрион, и даже белое покрывало не скрывало его.
— Давайте, забивайте, — вздохнув, проговорил полковник. — Вот так, дочка: живет человек, живет, а потом могилу ему выроют. У всех конец один.
Крышку гроба подняли, заколотили гвоздями. Гроб опустили в могилу и забросали землей: сначала комками, пригоршней, а потом — лопатой.
