— Это поправимо. Скажи, в какую, и я все сделаю, но дом не трогай.
— С чего вдруг?
— Я не могу тебе объяснить. Но, пожалуйста, послушай меня и не продавай его.
Бабушка смерила меня пристальным взглядом, покачала головой и изрекла:
— Кажется, я понимаю, в чем дело. Хорошо, мы договорились. Я дам тебе телефон директора школы, ты позвонишь и узнаешь, что конкретно они хотят сделать, а уже, исходя из этого, сама решишь, сколько денег ты готова вложить.
— Это не имеет никакого значения. Мне некуда их тратить.
— Да, я слышала, что ты теперь богатая вдова. Что ж — правильно выбранный мужчина всегда решает какие-то проблемы.
— Зачем ты так? Я любила Руслана, — тихо сказала я, опустив глаза, и бабушка сжалилась:
— Ну, прости меня, я не была с ним знакома.
— Он бы тебе понравился.
Мы проговорили о каких-то ничего не значащих мелочах около двух часов, я не заметила, как объелась пирожками с капустой и имбирным печеньем, которое бабушка тоже до сих пор пекла сама. Мне вдруг стало так легко и спокойно, совсем как в детстве, я расслабилась и перестала думать о том, что ждет меня вне стен бабушкиной квартиры.
— Ты не сыграешь мне что-нибудь? — попросила я вдруг, вспомнив, как раньше бабушка частенько садилась за рояль и исполняла что-то из своих любимых композиторов. — Если, конечно, не устала?
— Ты ведь знаешь, за роялем я отдыхаю, — улыбнулась она, перемещаясь к инструменту и снимая с крышки кружевную «дорожку». — Что же тебе сыграть?
— Все равно… что хочешь… — Я перебралась на диван, легла на бок и обняла небольшую гобеленовую подушку.
Бабушка задумалась всего на мгновение и почти сразу опустила руки на клавиши. Комната наполнилась тихими звуками чего-то очень знакомого, названия чего я пока не могла вспомнить, хотя и была уверена, что отлично знаю и произведение, и композитора. Музыка убаюкивала, уносила куда-то далеко все заботы и тревоги последних дней, и я задремала, не заметив даже, что бабушка перестала играть, принесла из соседней комнаты плед и укрыла меня, погладив по голове.
Спала я долго — сказалась бессонная ночь и все предыдущие тоже. Когда открыла глаза, за окном уже был вечер, а бабушка с кем-то разговаривала в кухне. Второго голоса я никак не могла расслышать, а потому встала и пошла туда. За столом восседала Аннушка, перед ней дымилась чашка с чаем, а рядом стояла тарелка с пирожками.
— О, наконец-то! — обрадовалась она, когда я вошла в кухню. — А то мы тут с Тамарой Борисовной уже всех старых знакомых перебрали!
Бабушка, сидевшая наискосок от Вяземской, выглядела довольной:
— У меня сегодня день открытых дверей.
— Надеюсь, я вас не очень заболтала? — спросила Аннушка, доедая оставшийся на ее тарелке пирожок. — Мне Варька позарез нужна, спасибо, что пригласили в гости.
— У меня теперь гости бывают редко, так что заходи, если есть время, — великодушно пригласила бабушка, всегда снисходительно относившаяся к моей подруге и считавшая ее человеком невеликого ума.
— Ой, Тамара Борисовна, я к своим-то забегаю теперь раз в две недели! Столько работы — жуть, даже на личную жизнь времени не остается. Все, Варька, собирайся, поехали. Ты на машине?
— Да. Постой, куда поедем-то?
Аннушка вытерла салфеткой губы и округлила глаза:
— Слушай, кому было надо с Лешкой встретиться?
— Ох ты, господи… сейчас, — засуетилась я в поисках сумки. — Бабуль, нам нужно ехать. Спасибо тебе за все.
Я обняла ее, и бабушка похлопала меня по руке:
— Не обижайся на меня. Всю свою жизнь я хотела, чтобы тебе было хорошо. Только, видимо, у нас разные понятия об этом, и нельзя осчастливить по шаблону и силой.
— Бабуль, ты не думай об этом. Все ты правильно делала, я тебе за все благодарна. Только скажи… а что ты играла сегодня?
Она удивленно посмотрела на меня:
— Неужели ты не узнала? Это же этюд Святослава, называется «Любимой».
Я даже вздрогнула — ну, конечно же, именно этот этюд его оркестр исполнял на концерте в Париже, как я могла забыть…
Поцеловав бабушку в щеку, я вышла из кухни в прихожую, где уже ждала меня Аннушка в накинутом на плечи летнем пальто:
— Давай скорее, Лешка не любит, когда опаздывают.
— Куда ехать-то?
— Да тут рядом совсем, в «Павильоне» он нас ждет.
Объяснить вальяжному генералу МВД, зачем мне вдруг понадобилось срочное свидание с человеком, не являющимся мне никем, оказалось делом довольно трудным. Алексей изучал меня как под микроскопом, хотя мы были знакомы давно, со времен его романа с Аннушкой. Вяземская изо всех сил изображала довольную всем женщину, у которой жизнь сложилась так, как она хотела, но генерал, казалось, вообще не замечал ее присутствия.
— Ну, допустим, я отдам распоряжение, и вас пустят на краткосрочное свидание. Но скажите, Варвара, мне это зачем? Я, согласитесь, рискую — вдруг вы решите убить несчастного?
— Если вы шутите, то это не смешно, — делая глоток минералки, сказала я.
— А я не шучу. Бывают подобные казусы, и мне не хотелось бы фигурировать в скандале.
— Хотите, я дам вам расписку в том, что не причиню никакого вреда заключенному Невельсону? — серьезно спросила я, и Алексей захохотал:
— Оригинально! Нет, мы поступим иначе. Вы, как я слышал, знакомы с господином Маянцевым?
— Допустим. Но не вижу связи.
— А она есть. Он сдает прекрасный жилой комплекс, и мне бы хотелось иметь там квартиру в пентхаусе.
— Не понимаю, при чем тут я.
— А при том, что вы познакомите меня с господином Маянцевым, и мы с ним по-мужски обсудим условия сделки — льготные, разумеется. — Генерал опрокинул в рот рюмку водки и посмотрел на меня. — Так что? Согласны?
Собственно, терять мне было нечего — поговорю с Климом, попрошу его назначить генералу встречу, а там пусть сам решает.
— Хорошо. Но мне нужно попасть к Невельсону завтра. Крайний срок — в воскресенье.
— Тогда звоните Маянцеву, — он кивнул на мой мобильный, лежавший на краю стола.
— Что — сейчас?
— Утром деньги, вечером стулья, — дежурно пошутил Алексей.
«Ну и хватка! Сразу видно — не первый день в системе», — подумала я с некоторой досадой, но телефон взяла и даже набрала номер Клима.
Он ответил не сразу, мне даже показалось, что он как-то тяжело дышит, словно бежал.
— Что-то случилось? — без приветствий спросил Клим.
— Почему что-то должно случиться, чтобы я позвонила? Надеюсь, не оторвала ни от чего важного?
— Вытащила из бассейна.
