Он подошел ко мне, положил на плечо руку и замер так, глядя на открывавшуюся внизу панораму города.
— Потянуло сказать глупость, — признался он через минуту, и я понимающе кивнула:
— Так не сдерживайся. Нам не повредит немного юмора.
— Юмора в этом мало, а вот пошлости будет достаточно. Вот стою сейчас, смотрю вниз, держу тебя за плечо, а с языка так и рвется — «я положу к твоим ногам этот город и весь мир, если ты захочешь».
— Пошлости я в этом не усмотрела, а вот банальности хоть отбавляй. Я с возрастом поняла одну простую вещь. Я не хочу ни этот город, ни весь мир, мне это не нужно. Я хочу, чтобы рядом со мной был человек, ради которого я готова каждое утро вставать с постели. И дело, которое будет стимулировать во мне это же желание. А все это — город, мир, деньги — такая ерунда…
Маянцев вдруг резко развернул меня к себе и поцеловал. Это был наш первый поцелуй, и, когда он закончился, мы оба почему-то почувствовали неловкость, как будто были школьниками.
— Как-то странно, да? — пробормотал Клим.
— Да… — отозвалась я, потому что меня лично удивила какая-то нежность, промелькнувшая в его глазах. Клим не производил впечатления романтичного любовника, скорее наоборот, и этот взгляд меня приятно поразил.
— Поедем домой? — спросил Маянцев, и я согласилась — неловкость почему-то все усиливалась, как будто за поцелуем должно было последовать еще что-то, но не случилось, и нужно срочно что-то говорить или делать.
— Я предлагаю заказать ужин домой. Знаю отличный испанский ресторан с доставкой, так что можем сейчас позвонить — хочешь?
Я не возражала. Пока мы спускались вниз, Клим успел сделать заказ, а мне позвонила архитектор и попросила завтра с утра заехать и оценить цвет стен в гостиной, с которым мы никак не могли определиться.
— Да, хорошо, я заеду перед работой.
— Куда ты заедешь перед работой? — спросил Клим с ревнивыми нотками в голосе.
— На квартиру. Архитектор просила.
— Я поеду с тобой.
— Как хочешь. Если тебе не лень вставать ради этого на час раньше.
— Ничего, как-нибудь осилю.
Назавтра, пока я придирчиво рассматривала выкраски на стене гостиной, Клим прошелся по квартире и спросил:
— Сколько еще примерно нужно времени, чтобы здесь все закончить?
— Считаешь дни до того, как я съеду от тебя?
— Да. Но вовсе не по той причине, о которой ты, конечно же, подумала.
— Тогда зачем же спрашиваешь? — сравнивая два оттенка, казавшихся мне на первый взгляд совершенно одинаковыми, отозвалась я.
— Хочу прикинуть, когда можно привести сюда риелтора, чтобы он начал подбирать клиентов.
— Каких клиентов?
— Которые будут снимать эту квартиру у тебя, — невозмутимо сообщил Маянцев и, не дав мне даже открыть рот, продолжил: — И не возражай. Жить здесь ты не будешь.
— Это еще почему?
— Это потому. Я не могу разорваться на две части, чтобы за тобой приглядывать. Кроме того, есть еще одно обстоятельство, о котором я пока говорить не хочу. Но у тебя есть время, чтобы смириться с мыслью о том, что квартира эта — только под сдачу. Все, закрыли тему. Кстати, тот оттенок, что слева, лучше, — ткнув пальцем в выкраску, Клим развернулся и вышел в коридор, а я осталась в полном недоумении.
— Так что, Варвара Валерьевна, какой выбирать-то? — подала голос архитектор, кажется, тоже слегка шокированная тирадой Маянцева.
— Левый, — машинально сказала я и, попрощавшись, вышла из квартиры.
Маянцев курил у машины и выглядел совершенно обычно, словно ничего и не произошло. Я подошла ближе и, взяв его за пуговицу на рубашке, спросила:
— Это что было сейчас?
— Ты о чем?
— Не прикидывайся. Ты отлично понял, о чем я.
— Мне показалось, я говорил понятными словами. И даже показалось, что их смысл до тебя дошел. Эта квартира — под сдачу. Жить ты будешь со мной — что непонятно?
— Это кто решил?
— Я. И так будет всегда. Я решаю — ты соглашаешься.
— Оригинальный способ сделать предложение.
— Это пока предварительное соглашение, — улыбнулся Клим, притягивая меня к себе. — Основная часть будет чуть позже.
— То есть ты уверен, что я соглашусь?
— Варя, хватит. Мне казалось, что все и без слов понятно.
И я вдруг потеряла всякую охоту спорить, упираться, доказывать. В конце концов, а что плохого в его словах? Разве я не хотела, чтобы хоть раз в жизни кто-то что-то решил за меня? Просто взял за руку и повел за собой? Так вот шанс. И нет никакого смысла его упускать.
Официальное предложение Клим сделал мне через неделю, собрав для этого в загородном доме своих многочисленных друзей. С моей стороны присутствовала только Аннушка, у которой, кажется, даже голова слегка закружилась от такого количества мужчин вокруг.
— Вот скажи мне, Жигульская, как ты ухитряешься оказаться в самом центре малинника, а? — потягивая шампанское, спросила она. — Уж если мужик — так непременно с деньгами, с положением, да еще и собой недурен. Почему я так не умею, а?
— Наверное, потому, что я самодостаточная, как ты думаешь? — усмехнулась я.
— А я, по-твоему, нет?
— А ты всегда в поиске. И этот поиск, Анюта, у тебя на лице написан, а мужчины этого не любят. Они сами — понимаешь, сами — хотят выбирать и завоевывать. И только то, что далось им с трудом, они по-настоящему ценят.
— Ты холодная, бесчувственная, расчетливая сволочь, Варька, — автоматически отозвалась Вяземская, и мы захохотали — подобный диалог стал уже классическим. — Кстати, Клим должен понравиться Тамаре Борисовне. Ты их еще не познакомила?
— Пока нет. Но непременно сделаю это в ближайшее время. Даже повод уже есть. У Светика премьера, она ни за что не пропустит этого, там ведь и Макар задействован. Так что знакомство с моим будущим мужем будет обставлено красиво и в ее духе. Классическая музыка, фраки, вечерние платья.
— Ты что же — потащишь будущего на концерт бывшего? — изумленно протянула Аннушка, беря новый бокал взамен опустевшего.
— А что в этом ужасного? — Я пожала плечами и тоже взяла бокал с напитком, поймав взгляд Клима, устремленный на меня с другой половины лужайки, на которой и развернулось празднество. — Светик даже не поймет, будет слишком погружен в свои эмоции по поводу премьеры. А оркестр у него действительно хороший, так что почему бы и не сходить? Кстати, Клим играет на скрипке.
Аннушка фыркнула, поперхнувшись шампанским:
— Господи, Жигульская, как ты это делаешь, а? Сменить дирижера на скрипача!
Мы расхохотались, и Клим быстрыми шагами пересек лужайку, обнял меня за талию и спросил:
