В клуб я вернулся уже под вечер. Сначала добирался окольными путями, затем решил подстраховаться и воспользовался лодкой, чтобы проплыть по подземному тоннелю и выбраться сразу в каретном сарае, благо разблокировал люк заранее.
– Если будут спрашивать, меня нет! – предупредил я Луку, который вынес с кухни заставленный немудреной снедью поднос и тяжело опирался на костыль, изо всех сил стараясь не опрокинуть тарелки на пол.
– Да кому ты сдался? – фыркнул вышибала. – Это хозяйку поставщики с фонарями разыскивают!
– Ну мало ли…
– Есть будешь?
Я непроизвольно прикоснулся к пропоротому животу и покачал головой.
– Воздержусь.
– Если что – присоединяйся.
Лука поковылял к своему посту в фойе, а я прихватил в баре початую бутылку коньяка и отправился на второй этаж, в бывший кабинет барона Гетти. Там первым делом задернул шторы, потом уселся на диванчик и сделал пару глотков прямо из горла.
Хоть немного переведу дух…
Проснулся, когда на улице окончательно стемнело. Взял с пола бутылку, к которой так больше ни разу и не приложился, но коньяка не хотелось. Хотелось есть. За день маковой росинки во рту не было, эклеры не в счет. Да и что толку с тех эклеров? На один зубок…
Дарованная талантом сиятельного сила никуда не делась и мягко билась внутри, где-то под сердцем. Тени в коридорах выцвели, мрак отступил. Я прекрасно все видел и без всяких фонарей.
В животе урчало все сильнее, но когда я спустился на первый этаж и вышел в фойе, то не обнаружил на подносе Луки даже объедков. Сам громила спал, навалившись грудью на стол и подложив руки под голову. От него так и несло перегаром, а на полу стояли две пустые бутылки крепленого вина.
Я только покачал головой и отправился на кухню. Все так же не разжигая света, начал шарить по ящикам в поисках хлеба, сыра и ветчины, и тут из коридора донесся явственный щелчок. Я замер на месте, весь обратившись в слух, и очень скоро различил, как под легкий скрип петель открывается дверь черного хода.
К нам пожаловали незваные гости.
О-хо-хо…
Часть восьмая
1
Замок входной двери едва щелкнул, но в ночной тиши он прозвучал для меня подобно грому небесному.
Кто-то вломился в клуб!
Осознание этого заставило на миг оцепенеть, а затем мысленно обругать себя последними словами. Пистолет остался в кабинете на третьем этаже!
Скрип петель, шорох, легкий стук прикрытой двери.
Я с кухонным ножом в руке прижался к простенку и весь обратился в слух.
Шорох, шорох, шорох. Тусклый луч потайного фонаря.
Свет я ни на кухне, ни в коридоре не зажигал, поэтому взломщик о моем присутствии и не подозревал. Но только взломщик ли? Замок на двери черного хода был не из простых, отмычками столь легко его не вскрыть даже самому опытному медвежатнику.
Выходит, ключ?
Комплект есть лишь у меня, Луки и Софи, но вышибала мертвецки пьян, а Софи болеет…
Стоп! А не слишком ли внезапно ухудшилось самочувствие кузины? Быть может, Альберт Брандт подлил ей какую-нибудь хитрую микстуру, дабы вызвать легкое недомогание? Но что могло понадобиться поэту в клубе? Или он тоже участвует в игре?
Между тем легкий отзвук шагов понемногу приближался и был мне несомненно знаком. Но вспомнить, кому именно принадлежала столь характерная походка, я не успел: взломщик поравнялся с приоткрытой дверью и прошел мимо, направляясь, судя по всему, прямиком к рабочему кабинету Софи.
Мелькнул и потускнел отсвет потайного фонаря, я скользнул в коридор, приставил нож к горлу злоумышленника и прошипел:
– Замри!
Тот замер. Я пошарил по поясу и выдернул засунутый за ремень брюк пистолет. Переложил его себе в карман и скомандовал:
– Руки вверх!
И вновь взломщик не стал протестовать и послушно выполнил распоряжение. В одной его руке был зажат фонарик, в другой звякнули надетые на кольцо ключи.
– Лицом к стене! – приказал я, избавив взломщика и от того и от другого.
Ключи оказались не слишком искусно выполненными дубликатами – кое-где на металле сохранились заусенцы, но я и без этого уже понял, что передо мною не Альберт Брандт. Просто узнал гриву растрепанных волос.
– Послушай, Жан-Пьер, – очень ровным и спокойным голосом произнес Виктор Долин, – я всего лишь хотел забрать свои вещи! Вся эта шумиха – сущий кошмар!
– Оттиски ключей сделал, когда Ольга облила меня шампанским? – догадался я. – Умно!
– Это не преступление! Я просто хотел иметь собственный комплект! У меня свободный график! Это разумно, в конце концов…
Свободной рукой я вынул из кармана реквизированный пистолет и быстро отступил от хореографа. Прежде чем тот успел хоть как-то на этот маневр отреагировать, дослал патрон и взял Долина на прицел.
– Заткнись! – приказал я после этого. – Ольга мне все рассказала!
Виктор осекся на полуслове, затем спросил:
– Зачем ты убил ее? Она была безобидна!
– Я не убивал!
– Вздор! – отмел мое возражение хореограф и порывисто обернулся. – Ты уходишь с ней, а потом ее находят мертвой! Кто еще мог это сделать, скажи на милость?
Я подозревал, что в тот злополучный вечер за нами проследил инспектор Остридж, но рассказывать об этом не стал и резко бросил:
– Развернись обратно!
Долин отвернулся к стене, тогда я катнул пробный шар.
– Кто мог убить Ольгу, спрашиваешь? Быть может, те парни из «Парового котла»?
– Нет-нет-нет, – замотал головой Виктор Долин. – Ты слишком много знаешь. Ты пытал ее? Сволочь!
– Я ее и пальцем не тронул, – уж не знаю почему, но мне было важно доказать свою невиновность. – У полиции нет ко мне никаких претензий!
– Ха! – усмехнулся Виктор. – Когда полиция станет раскрывать все преступления, настанет золотой век!
Это заявление могло быть чистой воды игрой на публику, и все же оно заставило меня усомниться в своих выводах относительно хореографа. Странно было бы услышать подобную сентенцию из уст жулика или авантюриста. Эта братия стражей порядка на дух не переносит.
– Я не убивал ее, – повторил я. – Ольга была напугана, мы выпили, и она кое-что рассказала по собственной воле. Но не все, далеко не все.
Долин шумно засопел, то ли признавая возможность такого варианта, то ли просто ожидая продолжения.
– Я знаю о тебе, – продолжил я, не вдаваясь в детали, – о снимках и о налете на сберегательную контору. Но без деталей. И сейчас ты заполнишь эти лакуны.
