— Где ее поселишь? — продолжая начатый разговор, вынырнул он из кипящего котла.
— А это что важно? В академию заберу, у меня там жилплощадь большая.
— То есть ты ей сделаешь предложение?
Что тут ответить, я просто смолчал, не говоря ни да, ни нет. Да и не зачем тайной стражи знать о моих планах.
— Ирридар, я просто хочу помочь. В академию ее не пустят, это нарушение правил. Но у тебя есть где ее поселить — трактир, например, или каретная мастерская. А, может, пристроишь у своего дядьки в поместье?
Я посмотрел на него и, видимо в моих глазах что-то мелькнуло такое, что Луминьян отстранился, словно защищаясь и проговорил: — Моя смерть тебе пользы не принесет, а вот живой я могу быть полезен.
— Откуда у вас такие сведения, мастер? — чтобы скрыть, как я расстроен, я тоже сунул свой нос в варево и спрятался в клубах пара и дыма. Краем глаза при этом наблюдал за магистром.
Он поднял глаза к небу и неспешно стал говорить:
— Орел знаки на небе рисует. Мышь полевка в норке шепчет. Лисица в лесу лает. Ветер на своих крыльях разносит молву. Да и Гронд кое-что рассказал. Попросил присматривать за оболтусом.
Вон оно что, топтуны сдали меня, а говорили между нами. Сволочи! Дайте только вернуться. Но развивать дальше тему своих приобретений я не стал, перевел разговор на другое.
— Мастер, лучше скажите, вы знаете что у нее в обозе?
— Как что? Приданное.
— Тоже мне, новость открыли, — скривился я. — Что орки обычно за невестами дают.
— Обычно за невест они берут марым с семьи жениха, и, если марым отца невесты не устроит, ее не выдают замуж, пока не сговорятся о количестве лорхов, баранов и кож. Золото и серебро дает только гаржик. Остальные обходятся, так сказать, натуральным продуктом.
— А орчанке за что такая честь? Даже калым не взяли.
— Не калым, марым, — поправил меня Луминьян. Я глянул на него и сказал: — калым, марым, хрен редьки не слаще. — Чем привлек к себе удивленные взгляды Фомы и эльфара.
— Вот именно! — магистр, видимо, чтобы усилить впечатление поднял палец вверх и потряс им.
— Честь ей оказана, как любимой дочери Небесного Отца. У орков даром обладают только мужчины. Они считают, что этим знаком Отец орков поставил мужчину выше женщины. Но среди смесок иногда появляются девочки с даром и это принимается ими как благоволение их бога. Если уж сам Отец наградил смеску, то ей нужно оказать почет и уважение. В жены ее получает самый достойный. На моей памяти ты первый, кто увел смеску из степи. Но орки были этому только рады.
— Почему? — задал я вопрос. Вот чувствовал, что с невестой был какой-то подвох.
— Между родом Гремучих змей племени Шкариназ, это племя нынешнего Великого хана и пятью родами Муйага кровная вражда. Ее должен был получить один из них, его готовили долго и упорно к этому. И если бы это произошло, то ее ждали муки, унижения и показательная казнь. Муйаги вообще не чтут традиций орков, они больше разбойники, чем кочевники. В результате могла разразиться гражданская война. Шаманы это знали, и, когда ее дед сплавил внучку одному недотепе, что любит лизать сиськи, все облегченно вздохнули и надавали много разного.
— А чего надавали-то? — вернулся я к началу разговора о приданном. На недоттепу я не обратил внимания.
— Да откуда я знаю! — возмутился моей настойчивостью магистр. — У нее и спроси.
— Спрашивал уже.
— Да? И что говорит? Мне вот тоже интересно, что они надавали? — Луминьян, нацелил на меня свой клювообразный нос.
— Говорит, это мужу и все. Понимай, как хочешь.
— Так чего ты ломаешься, женись. Получай приданное. Через два года закончишь академию. Купишь разоренное поместье, какого-нибудь барона на юге рядом со степью. Станешь Вангрским аристократом. Через пять лет поступишь в магистратуру и будешь жить уважаемым богатым человеком. Твои магоконструкторы тебя озолотят.
Фома и Гради-ил развесили уши и смотрели осоловевшими глазами на меня, слушая, какие блестящие перспективы меня ждут в жизни. Они только не знали, что конец этой сладкой сказки положат лесные эльфары. И спокойной жизни на одном месте мне не видать, как своих ушей. Поэтому слушая, как магистр заливается соловьем, я только скептически качал головой.
Луминьян посмотрел на меня, на то, как я отношусь к его словам и махнул рукой: — Ну да. Кому я это говорю? Тому, у кого шило в заднице? — Этими словами и тяжелым вздохом он подвел итог нашего разговора. Достал свою тарелку и подал Фоме, — накладывай, шаман.
Больше за вечер он не проронил ни слова. Я тоже посидел до полуночи, рассматривая звезды и, вздохнув, так как ничего не придумав, пошел спать.
Утро меня разбудило тревожным грохотом барабанов и криками варгов.
— Тревога! К оружию! Не до конца проснувшись, я был уже в боевом режиме. Выскочил из повозки и взлетел на метров пять в вышину.
— Со всех сторон к стоянке двигались орки, окружив посольство. По моим подсчетам их было сотен пять и над ними возвышались значки родов племени Муйага. Я вернулся на землю и вышел из боевого режима. В лагере царила несусветная суета, все куда-то бежали, что-то орали и за этой бестолковой толкотней с воплями, команд командиров слышно не было. Пока посольство готовилось к обороне, к лагерю направились три орка на больших лорхах. Они держали зеленую веточку над головой, как знак переговоров. Я пробрался поближе к месту встречи парламентеров и, растолкав зевак, пристроился рядом с графом.
Орки не спешно приблизились, и на их клыкастых мордах явственно виделось то презрение, которое они испытывали к людям. Крайний слева, что держал ветку отмахивался ею от надоедливых мошек.
— Мы не причиним вам вреда, люди, — громогласно прокричал тот, кто был в середине.
— Оставьте здесь орчанку и ее жениха, а сами следуйте дальше. Справа от него ухмылялся молодой орк, что не стал со мной сражаться, он нашел меня глазами и откровенно скалился.
Граф нерешительно огляделся, ища в ком-нибудь поддержку и совет, но увидел меня и побелел от гнева.
— Опять ты студент! Видишь? По твою душу прибыли. Вот ты и решай свои проблемы! — с явным облегчением решил он. — А я за тебя класть в степи людей не буду.
— Договорились! — крикнул он оркам. — Мы уходим, оставляем женщину, и мужчину. Вы нас пропускаете. А с ними решаете после того, как мы скроемся из виду.
— Я согласен, посол. Пусть будет так. Мы не приблизимся к их лорхам, пока вы не уедете. Нам так даже лучше. Орк сказал, что хотел и, развернув ездового быка, направился к своему отряду.
Около меня сразу образовалось пустое пространство. Люди стали расходиться, хваля графа за разумное решение, радостные, что не придется сражаться с орками. Они прятали глаза, стараясь не обращать на меня внимания. В их понимании я уже был покойником. С тяжелым сердцем я вернулся к своей повозке. Там стояли готовые к сражению Гради-ил и Фома. На лице эльфара была решимость умереть. Морда Фомы вообще ничего не выражала. Он был спокоен и невозмутим. С ним был его Худжгарх, способный уничтожить всех своих врагов. Потом у него в голове что-то щелкнуло, и он неожиданно громогласно предостерег меня:
