— Спасибо, Жардина. Отведи ее в пыточную и узнай, что она делает здесь и, может быть, она знает, где находиться демон иномирянин.
Он стал удаляться. Потом обернулся и добавил:
— Я хочу, чтобы она пока оставалась живой.
Затем Лерея снова услышала звук шагов, которые разрывали тишину и затухали, удаляясь.
Прокс напрасно прождал Тень несколько дней. Когда она не вернулась и на третий, он понял, что, что-то произошло. Ведьмы ничего не смогли узнать о ее судьбе. Девушка вошла в город и исчезла в нем без следа.
Предупредив их, чтобы какое-то время его не беспокоили, Прокс углубился в размышления. Он сам не мог понять, как неожиданно в его памяти стали всплывать разрозненные факты, ранее незамеченные знаки, прошедшие мимо него кусочки событий и этот вал информации удивительным образом, сложился в цельную картину. Это было сродни откровению, дающее понимание произошедшим событиям. Его сознание работало независимо от его размышлений, выдавая четкий аргументированный анализ.
Цу Кенброк! Вот кто захватил Лерею. Он ищет его, Граппа. Князь стремиться избавиться от соперника. Так как узнал, что Алеш покинул Преддверие. Князь пытается в ожидании войны снизить риск неучтенных факторов. А Грапп может стать для него дополнительной проблемой, и кто знает, не станет ли его присутствие на слое той каплей, что переломит ход событий не в его пользу.
Князь не уверен в себе и страхуется. — Вот что, словно беззвучный выстрел, прострелило мозг скраву и подарило озарение.
Он не может сейчас ее спасти, но он может попытаться встретится и поговорить с кем-то из сенгуров, может быть, они донесут до сведения Листи о Лереи. Она княгиня и должна иметь хоть какое-то влияние на мужа.
Алеш на глазах удивленных ведьм и крысанов превратился в демона и повернувшись к сенгуркам сказал:
— Я в город, вызнать и осмотреться. Если тоже не вернусь, через десять кругов уходите. Вот камень телепорта, откроете окно и уходите к Ровану. С крысанами без меня вам лучше не оставаться.
Он развернулся и, не оглядываясь, пошел прочь. Уже перед входом на улицы столицы ему пришло сообщение от Вейса.
Я рад, племяш, что ты здоров. Если пойдешь на рыбалку, то поймай и для меня штучки три ормунов (деликатесная рыба). Пиши, не забывай. Мой новый адрес 1234575 крондис 34 центури 9876.
Дешифратор внедренный не в нейросеть, а прямо в сознание метаморфа через пять рисок выдал результат.
Дядя. Племяннику.
Из достоверных источников поступила информация. В сектор переправлены чистильщики. Ориентировочно трое. Сотрудники ЦО. Они вышли на контакт с агентами синдиката и будут переправлены на нижний слой. Твоя задача — постараться осуществить захват агентов и передачу их спецназу ССО.
Надеюсь, ты понимаешь, как это важно!
Глава 8
Степь. Возвращение
Мы вышли на торговый тракт, на дорогу, наезженною в степи, с вытоптанной и примятой травой, и комкам сухого грунта, размолотого до стояния песка проходящими караванами. Затем, долго и нудно поднимая пыль, двигались вдоль довольно широкой реки, которая начиналась где-то в горах Вангора и продолжала свой неспешный бег мутных желтых вод по орочей степи. Дальше наш поход будет продолжаться вдоль нее до самого пограничного города Бродомира. Я больше не покидал свою необычную компанию, которая образовалась у меня за время моего похода в составе посольства. Во избежание, так сказать, недоразумений.
Магистр, посрамленный в качестве детектива, ехал насупленным и ни с кем не разговаривал, за то, видимо, в отместку, съедал за раз по две порции того, что готовила Ганга. Она самым решительным образом отстранила от кухни Фому, на которого возложил обязанности готовить Гради-ил, в свою очередь на которого эти обязанности возложил я. При этом все остались довольны, а магистр особенно. После недели неспешного путешествия мы и достигли реки.
Жаркое южное солнце сменилось ласковым и теплым, а затем почти не греющим, равнодушно холодным, частенько прячась за набегающие тучи. Становилось холоднее, особенно это чувствовалось по ночам. Привалы стали длиннее, а путь, который посольство проходило днем — короче. В один из привалов пришел к нам снабженец. Осмотрелся и по-хозяйски уселся на скамейку. Мы с недоумением смотрели на него.
— Я поговорить, студент, — сказал он, заметив какое впечатление произвело его появление в нашем лагере.
Я улыбнулся и с искусственной добротой в голосе, словно заботливый отец произнес:
— Слушаю тебя, сынок.
Жулик захлопал глазами, уставился на меня, как на неведомое чудо и возмутился:
— Какой я тебе сынок, студент? Ты не перегрелся у костра случаем? — он удивленно и с раздражением завозился на скамеечке, которая жалобно заскрипела под его весом. Маленькие глазки походного интенданта открылись шире и стали меня буравить.
— Ну как же, любезнейший! Еще не так давно вы изволили заметить, что я для вас отец и мать и даже больше! — теперь удивление постарался изобразить я. И с отеческим осуждением, как взрослый на малолетнего проказника вперил свой взгляд. Снабженец молча почесал лысый затылок и, подумав немного над моими словами, с кривой улыбкой, которая показывала его недовольство ответил:
— Так это… я, так образно выразился. Так сказать, в знак благодарности за помощь.
— Аа, — разочаровано протянул я, — тогда другое дело. Что на сей раз привело Вас уважаемый к нам в табор?
— Приданное орчанки, студент, — незамедлительно и по-деловому ответил толстяк, сложил свои пальцы, похожие на сосиски в замок и продолжил: — хочу его выкупить у тебя.
Ганга, хлопотавшая у костра и магистр, который всегда крутился рядом с нашей поварихой при ее готовке, внимательно на него посмотрели. Я посмотрел на них и перевел взгляд на толстого жулика и протяжно произнес:
— Интересно.
— Миллион золотых, уважаемый, и это не обсуждается, — с самой доброй улыбкой, какую мог натянуть на свое лицо, ответил я.
— Чтооо? Студент, ты не ударился головой? Ему цена тысяч пятьдесят-шестьдесят, а ты миллион просишь, — толстяк даже подпрыгнул на скамейке, услышав мои непомерный требования.
— Тогда вон с Гангой разговаривай, — став сразу равнодушным и, потеряв интерес к снабженцу, ответил я.
— Это ее приданное, — вытянул ноги и стал греть у костра, больше не обращая на того внимания. Снабженец кивнул согласно головой и повернулся к орчанке.
— Рена, что у вас в повозках? — масляным голосом спросил он. Девушка гордо вздернула голову и резко ответила.
— Я — тана!
— О, простите великодушно! — засуетился толстяк, — конечно, конечно, тана. Так что в повозках? — Его голос был смазан медом и сочился сахаром. Пухлые щеки раздвинулись в улыбке, а глазки спрятались за двумя большими холмами образовавшихся во время его улыбки.
