- Вот туда - на столик… - окликнула его из двери, ведущей в гостиную, миниатюрная китаянка.
Гурам послушно поставил пакет куда велено, выдернул из него бластер, загодя выставленный на режим стрельбы в закрытом помещении, и влепил в объект полный заряд.
Объекту ничего дурного не сделалось. То, что он палит в голограмму, Гурам понял еще до того, как отпустил спусковой крючок, примерно в тот момент, когда уловил - где-то почти за своей спиной, в проеме еще одной двери - призрачное движение ствола парализатора.
Подставив под выстрел плечо из тетракевлара, он бросил себя в угол, посылая перед собой веером заряды бластера. В этой прихожей просто невозможно было повернуться, чтобы не втемяшиться в какое-нибудь смежное помещение, и вместо твердой преграды его спина встретила мишуру из под бамбук сделанной занавески, маскировавшей чисто символическую мини-кухоньку. Чудом не свернув шею, Гурам вписался точно между тумбой мусоропровода и плитой, а сверху на него обрушилась чертова уйма всяческой утвари самого невероятного предназначения.
Секундой позже все окна домика залил беспощадный свет штурмовых прожекторов, и комиссар Роше в мегафон сообщил ему, что дом окружен и дальнейшее сопротивление бессмысленно. По комнатам слоями плавал дым, с шипением догорало что-то, во что пришелся один из семи-восьми зарядов бластера. С гулким грохотом катились по полу слетевшие со стола каменные шарики.
Один из них натолкнулся на стоящий у порога голографический сдвиг-проектор, который продолжал работать, транслируя в проем двери изображение опустевшего объема пространства регистрации, из которого уже убралась Энни. Оно напоминало заполненный дымом аквариум. Гурам ругал себя последними словами: купиться на дешевый гэг - из тех, которыми торгуют в провинциальных лавочках…
Но игра была еще не проиграна. Далеко нет!
Теперь все трое, блокированных в домике, начали перекликаться друг с другом.
- Прекратите палить попусту! - выкрикнул Ким. - На нас точно такая же защита, как и на тебе… Так что…
- А это ты видел?! - Гурам отцепил с пояса и поднял над головой - чтобы лучше видно было - невзрачный, защитной окраски цилиндр.
Почти все взрослое население Прерии знало, что это такое - эта характерной формы железка. Плазменная граната ВВ-410 - она снискала себе мрачную славу во многих локальных войнах, тлеющих и полыхающих по Тридцати Трем Мирам… Даже далекая от военных реалий Энни узнала эту кошмарную штуку, воспетую не одним поколением фронтовых журналистов.
И уж тем более ее узнал Жан Роше, нависший над крошечным экранчиком монитора, транслировавшего в кабину дежурного кара картинку с камер, установленных в месте обитания охраняемого свидетеля. Довольно плохо охраняемого, стоило признать теперь.
- Не делай глупостей! - посоветовал он в мегафон. - Ты же не самоубийца, Табидзе - я-то тебя знаю: как облупленного. Брось размахивать своей хлопушкой и сдавайся…
- Черта с два! - твердо и негромко - в исправности микрофонов прослушивания он был уверен - ответил Гурам. - Я шесть лет оттрубил на Седых Лунах и больше меня там не будет!
Сейчас вы, комиссар, прикажете пригнать сюда геликоптер, я и оба эти - мадам и ваш легавый - в него сядем и без шума и пыли тихо отсюда подадимся туда, куда надо. И если за нами будет хоть маленький - я сказал: хоть маленький хвост, я этой штукой, чэстное слово, спалю и вас и себя и на киломэтер все вокруг спалю…
Роше нахмурился: ему уже приходилось сталкиваться с Гурамом Табидзе в острых ситуациях и одно он усвоил четко: акцент появлялся в речи правой руки Большого Магира не к добру.
Правильность речи Гурам утрачивал вместе со способностью рассуждать здраво и инстинктом самосохранения.
- Осторожнее ребята… - тихо распорядился он в микрофон.
- Тип завелся…
Ким поднялся с четверенек и осторожно выглянул в заполненное дымом пространство, разделявшее его и нападавшего. Бластер он держал наготове. Энни тоже выбралась из-за массивного стола и держа свою Беретту стволом вверх стала осматривать поле боя. От Гурама их обоих отделяло не более пяти метров, и все трое мгновенно узрели друг друга. Толку от этого было мало.
Огнестрельными хлопушками никто из них не мог причинить особого вреда противнику. Все трое были осенены чуть мерцавшими ореолами: вспыхивали частички дыма, отбрасываемые полем активной защиты.
Решающим аргументом оставалалась ВВ-410. От атомного пламени поле было весьма хлипкой защитой. В сочетании с мыслью о том, что у господина Табидзе слегка поехала крыша, аргумент получался неслабый, и Гурам не собирался медлить с его применением.
- Вы, оба - бросить пушки и сами - на пол! - скомандовал он. - Вот там - спиной к стенке садитесь!… Оба! Быстро! И без фокусов…
Ким и - с меньшей покорностью - Энни выполнили ценные указания.
Второй раз я из-за дел, связанных с Чуром, становлюсь заложником… - с досадой подумал Ким. Энни вполголоса чертыхнулась - прямо под ней проявил себя c нелучшей стороны чертов шарик для медитаций. Она осторожно стала вытягивать его прочь.
Гурам, сгибаясь в три погибели, подошел к ним и ногой отпихнул подальше брошенное оружие. Потом отступил в простенок и, присев на корточки, отключил защиту: акумулятор стремительно садился, а гулять под прицелом полицейских ему предстояло еще основательно. Да и здоровью пребывание в защитном поле на пользу не шло.
Агент на Контракте не спускал глаз с гранаты, которую судорожно сжимала волосатая кисть бандита.
Что-то было чуть-чуть не так с этой штукой… И Энни совсем не мешало бы знать его - Кима - сображения по этому поводу. А господину Табидзе, наоборот, знать эти соображения было вовсе не обязательно.
Говорить на пиджине или по-русски - бессмысленно, - прикинул Ким. - Вряд ли этот тип знает французкий, но и Энни может его не знать - на нем говорят только в двух из Тридцати Трех Миров…
- У него не снят чехол с… - сказал он, наконец, по-китайски.
Этот язык не был его сильной стороной и как сказать предохранитель он не знал.
- Это нам дает секунд тридцать форы… Вы меня понимаете?
- У… - неопределенно ответила Энни, тоже впившаяся глазами в физиономию Гурама.
- Не слышу ответа! - заорал тот, адресуясь к невидимому Роше. - Когда будет вертушка?!
- Не делайте глупостей… - продолжал гнуть свою линию Ким.
Он перенес свой центр тяжести вперед и тоже сел на корточки.
- Не рыпайся! - прикрикнул на него Гурам и нервически дернул стволом бластера.
Энни демонстративно повторила движение Кима и стала тихо покачиваться взад-вперед, катая зловредный шарик между вытянутыми перед собой ладонями.
Невидимый за слепящими прожекторами Роше начал по мегафону торговаться с Гурамом, объясняя как можно более доходчиво, что дело его - швах и что самое лучшее, что он - Гурам Табидзе, по кличке Тифлис - может предпринять сейчас, это, не усугубляя своей вины, сдаться в руки властей…
