— И знаете, что будет на обед? — с улыбкою сказала миссис Грант — Индейка, и уж наверняка преотличная. Потому что знаешь, дорогой, — поворотилась она к мужу, — кухарка настаивает, что индейку надобно готовить завтра.
— Прекрасно, прекрасно! — воскликнул мистер Грант. — Тем лучше. Рад слышать, что дома есть такая прелесть. Но, должен сказать, мисс Прайс и мистеру Эдмунду предстоит пойти на риск. Мы не желаем наперед знать меню. Мы рассчитываем на дружескую встречу, а вовсе не на роскошный обед. Чем бы вы или ваша кухарка ни вздумали нас попотчевать — индейкой, или гусем, или бараньей ногой.
Фанни и Эдмунд отправились домой вдвоем; и, сразу же обсудив приглашение, о котором Эдмунд говорил с самым горячим удовлетворением, полагая его особенно желательным при той дружбе, что установилась меж Фанни и мисс Крофорд и очень его радует, — они далее шли молча, ибо, покончив с этим разговором, Эдмунд задумался и уже не расположен был беседовать ни о чем другом.
Глава 5
-Но почему это миссис Грант пригласила Фанни? — сказала леди Бертрам. — Почему ей вздумалось пригласить Фанни?.. Ты ведь знаешь, Фанни никогда на таких обедах там не бывает. Не могу я без нее обойтись, и я уверена, она вовсе не хочет туда идти… Ведь правда же ты не хочешь, Фанни?
— Если вы так ставите пред нею вопрос, — воскликнул Эдмунд, не давая кузине заговорить, — Фанни немедля ответит «нет», но я уверен, дорогая маменька, что ей хотелось бы пойти, и не вижу причин, почему бы ей не пойти.
— Не представляю, почему миссис Грант пришло в голову ее пригласить. Ведь прежде этого не бывало. У ней было обыкновение иногда приглашать твоих сестер, но Фанни она никогда не приглашала.
— Если вам нельзя без меня обойтись, сударыня, — начала Фанни с привычной готовностью во всем себе отказывать…
— Но к услугам маменьки весь вечер будет папенька.
— Да, правда?
— Может быть, вы спросите совета у папеньки?
— Прекрасная мысль. Так я и сделаю, Эдмунд. Как только сэр Томас воротится домой, спрошу его, могу ли я обойтись без Фанни.
— Как вам будет угодно, сударыня. Но я-то полагал, что вы спросите мнения папеньки о том, насколько прилично или неприлично принять сие приглашение. И, я думаю, он сочтет, что миссис Грант поступила правильно, пригласив Фанни, и поскольку это первое приглашение, Фанни следует его принять.
— Не знаю. Мы спросим сэра Томаса. Но он будет весьма удивлен, что миссис Грант вообще вздумала пригласить Фанни.
Более до прихода сэра Томаса сказать было нечего, во всяком случае по делу; но предмет, затронутый в этом разговоре, касался до удобства леди Бертрам завтрашним вечером и был для нее настолько важней всего прочего, что полчаса спустя, когда, воротясь с поля и идя в свою гардеробную, сэр Томас на минуту к ней заглянул, она окликнула его уже на выходе:
— Погоди-ка, сэр Томас, мне надобно тебе кое-что сказать.
Ее голос, исполненный томного спокойствия, поскольку она никогда не брала на себя труд говорить громко, сэр Томас неизменно слышал и неизменно на него отзывался, и сейчас он снова к ней подошел. Она начала свой рассказ, и Фанни немедля выскользнула из комнаты, ибо слушать, как о ней говорят с дядюшкою, было выше ее сил. Она тревожилась, тревожилась, быть может, более, чем следовало, ибо что за важность, в конце концов, пойдет она или останется дома, но, если дядюшка станет раздумывать и решать, с видом весьма серьезным, и устремит на нее серьезный взгляд, и, наконец, решит не в ее пользу, она может не выказать должного смирения и равнодушия. Меж тем все шло благополучно. Началось с таких вот слов леди Бертрам:
— Я скажу тебе кое-что, что тебя удивит. Миссис Грант пригласила Фанни на обед!
— Что ж, — сказал сэр Томас, словно ждал чего-то еще, чтобы и вправду удивиться.
— Эдмунд хочет, чтоб она пошла. Но как я без нее обойдусь?
— Она опоздает, — сказал сэр Томас, доставая часы, — но что тебя озадачило?
Эдмунд почувствовал, что должен заговорить и заполнить пропуски в рассказе матери. Он рассказал все, и ей только и осталось, что единственно прибавить:
— Как странно! Ведь прежде миссис Грант никогда ее не приглашала.
— Но разве не естественно, что миссис Грант хочет порадовать сестру такой приятной гостьей? — заметил Эдмунд.
— Что может быть естественнее, — сказал сэр Томас после недолгих размышлений. — Да и не будь тут ее сестры, все равно, я полагаю, ничего не может быть естественнее. Желание миссис Грант оказать внимание мисс Прайс, племяннице леди Бертрам, не требует никаких объяснений. Меня единственно удивляет, что она лишь теперь приглашена впервые. Фанни правильно поступила, не дав твердого ответа. Мне представляется, ее чувства делают ей честь. Но, сколько я понимаю, пойти ей хочется, ведь вся молодежь любит быть вместе, и я не вижу причин отказать ей в этом удовольствии.
— Но смогу ли я без нее обойтись, сэр Томас?
— Я думаю, без сомненья, сможешь.
— Ты ведь знаешь, когда тут нет моей сестры, она разливает чай.
— Твою сестру, должно быть, можно уговорить провести с нами день, и сам я тоже непременно буду дома.
— Тогда хорошо, Фанни может пойти, Эдмунд.
Добрая весть скоро достигла Фанни. По дороге к себе Эдмунд постучался к ней.
— Ну вот, Фанни, все улажено, твой дядя ни на миг не усомнился. Другого мнения у него не было. Ты идешь.
— Спасибо тебе, я так рада, — не задумываясь отвечала Фанни, однако, затворив за ним дверь и оставшись одна, невольно спохватилась: «Но почему мне радоваться? Ведь я уж наверно услышу и увижу там такое, от чего мне будет больно».
И все же, наперекор этому убежденью, она радовалась. Каким бы непритязательным ни показалось это развлеченье другим, для Фанни оно полно было новизны и значения, ведь, кроме дня, проведенного в Созертоне, она едва ли когда-нибудь обедала в гостях; и хотя теперь она отправлялась всего за три мили и ждали ее всего лишь три человека, все равно то был званый обед и все связанные с ним скромные приготовления сами по себе уже были радостью. Те, кто должен был входить в ее чувства и направлять ее вкус, не сочувствовали ей и не помогали, ибо леди Бертрам никогда и не помышляла о том, чтоб быть кому-нибудь полезной, а тетушка Норрис, которая пришла назавтра, поскольку сэр Томас ее пригласил, зайдя к ней рано поутру, была в прескверном расположении духа и, казалось, только о том и пеклась, чтоб как можно более испортить удовольствие племянницы и сейчас и в будущем.
— Право слово, Фанни, великое твое счастье, что к тебе так внимательны и так потворствуют твоим прихотям! Ты должна быть очень благодарна миссис Грант, что она подумала о тебе, и твоей тетушке за то, что она тебя отпускает; и смотри на это, как на нечто чрезвычайное, ведь, я надеюсь, ты понимаешь, что нет у тебя никаких оснований расхаживать по гостям да бывать на званых обедах; и не надейся, пожалуйста, что подобное приглашение когда-нибудь повторится. И не воображай также, будто приглашеньем на обед оказали честь тебе, честь оказана твоим дядюшке с тетушкой и мне. Миссис Грант почитает своим долгом перед нами в кои-то веки оказать тебе внимание, иначе она бы и не подумала тебя приглашать, и уж не сомневайся, будь дома твоя кузина Джулия, тебе этого приглашенья нипочем не получить бы.
