Дом 64 — Эти вырезанные из жести цифры Ольга увидела издалека. Четыре этажа, квартира 58, значит это крайний подъезд. Направляясь к нему, она увидела стоящий на асфальтовой дорожке грузовик с крытыми бортами.
«Кто-то уезжает», — по привычке подумала Ольга, хотя зачем бы открывать борта с трех сторон. А у двери подъезда, прислоненная к грязно-белой стене, стояла крашенная крышка гроба. Ольга вздрогнула, проходя мимо, потому что боялась смерти, и подумала, что в подъезде будет много народа, а в ее интересах пройти незамеченной.
Квартира 58, четвертый этаж. Ольга поднималась по лестнице и думала, в какой же квартире покойник. Но все двери были заперты. Только на верхнем этаже ходили и шумно разговаривали люди.
Четвертый этаж, крайняя справа квартира. Открытая нараспашку дверь должна быть 58. Неприятное чувство робости овладело Ольгой, и она не догадалась, а именно узнала, что покойник именно из этой квартиры. Значит, брат Андрея умер, — подумала она. — Бедный мальчик.
Остановившись на площадке перед дверью, Ольга не знала, как переступить порог.
— Извините, — мужчина, еще молодой, налетел на нее сзади, держа в руке пакет с продуктами. — Вы проходите?
— Да. Кореневы тут живут?
— Да, входите.
«Господи, как говорить с бедной матерью, — подумала Ольга. — Какое сердце тут выдержит».
Она посторонилась, пропуская мужчину, и вошла в прихожую. Там было много людей, пахло борщом, жареным луком и хвоей.
В комнате за задвинутыми шторами ходили люди, в основном женщины и в большинстве своем такие, какой представляла себе Ольга мать Андрея.
— Простите, — откашлялась она.
К ней повернулась одна из них, но молодая и стройная, и не похожая на вахтера.
— Что вам?
— А где хозяйка?
— Вот.
— Где?
Женщина показала что-то, что скрывали за собой эти люди.
— Сядем что ли, — сказал пожилой мужчина.
Стулья, пуфики стояли вдоль стен, заставленных мебелью. Люди сели, и Ольга увидела посреди комнаты простой деревянный гроб, установленный на табуретах.
«Господи, бедный мальчик», — Ольга, боявшаяся покойников, с замиранием сердца посмотрела в ту сторону. Но в гробу лежала женщина. Платок скрывал ее волосы, белел под люстрой восковой лоб.
Ольга попятилась в ужасе и села на свободный стул, прижав к животу пластиковый пакет.
— Кто умер? — прошептала она.
— Александра Васильевна. А вы кто?
Ольга, бледная, обернулась на голос. Седой, морщинистый мужчина сидел рядом с ней, напряженно выпрямив длинную худую спину. Был он одет в домашнее вытянутое трико и футболку.
— Я…я из почты. У меня телеграмма.
— Ну-ка, ну-ка, от кого? У нее-то и родни не осталось. Хоронят вот из профсоюза.
Ольга отвернулась. Ей неприятным показалось и морщинистое лицо старика, и его серые бесцветные глаза с гнойниками в уголках век.
— А сын? — промямлила она.
— Так два сына, два имеются. Старший-то сгинул, дезертировал и сгинул, а младший в больнице. Вы это о котором?
— Ни о ком. Я пойду.
Тут все встали. Мужчины подняли гроб и стали выносить.
— Левее, левее, — командовал тот, кто распоряжался похоронами.
Ольга стояла и ждала, чтобы тоже выйти. Старик покашливал около нее.
— Олежка-то, — говорил он, — бедняга, калека теперь, инвалид, и без кормильца остался.
— Где он? — машинально спросила Ольга.
— Так в больнице же. Хотите знать, где?
— Да.
— В хирургии 3-й горбольницы. 5-я палата, 3-й этаж. Ему руку по плечо отрезали, если интересуетесь. А этот, старший-то, тоже хорош, мать в гробу выносят, а он бегает где-то.
— Андрей же не знает.
Тут Ольга осеклась и, повернувшись, уставилась на старика, а он на нее.
— Ну да, ну да.
Ольга не стала дослушивать. Остановившись во время разговора, она пропускала перед собой людей, а теперь оттолкнула локтем проходившую мимо женщину и выскочила через коридор в подъезд. Гроб несли медленно и осторожно, обогнать его было невозможно, и Ольга, внутренне дрожа, двигалась за ним, боясь только, что въедливый старик догонит ее.
Наконец она спустилась вниз. Гроб вынесли из подъезда и поставили на табуреты.
Обойдя людей, Ольга бросилась прочь. Она не бежала, но шла очень быстро. Вернувшись к остановке, она все оглядывалась, словно боялась, что въедливый старик преследует ее.
И она даже не догадывалась, а знала по наитию, что он сообщит о ней в милицию, что расспрашивал он ее не из простого любопытства, а из определенного понятия о гражданском долге. И хотя лично ей нечего было бояться, она боялась. Дождавшись нужного автобуса, она села в него и тут вспомнила, что даже не знает, где ей выходить.
«Ну, две остановке ехать, это точно», — рассуждала она про себя, глядя в окно.
Но автобус теперь останавливается на противоположной стороне, там она вообще ничего не видела. И Ольга стала вертеться в поисках кондуктора, и увидела маленького старичка с красной повязкой. Он медленно подходил к ней, копаясь в своей сумке и отрывая билеты.
— Вам, барышня, — наконец обратился он к ней.
— Один, — Ольга вытащила из кармана деньги.
— Мелочи не найдется?
Ольга достала пригоршню мелочи. Старичок выбрал две монетки и протянул ей билет.
— Скажите, — беря его и боясь, что старичок сейчас уйдет, начала Ольга. — Где мне найти кафе такое, там плетеные кабинки, и кресла, и столы.
— Как, как? Что за плетеные?
— Ну, из палочек что ли. Как корзинка, понимаете?
— Нет.
— «Нелля» называется.
— А. Такое кафе известно. Там моя внучка работает. Отсюда четвертая остановка.
— Спасибо.
— Не за что.
Автобус подъезжал к остановке, и старичок побежал к выходу, проверять билеты.
Ольга старательно стала считать.
…Вторая остановка…
…третья.
Она стала проходить к выходу, как только автобус тронулся и встала у кабины водителя, держась за поручни, пока тот еще не остановился.
— Тут? — спросила она у старичка-кондуктора. Тот кивнул, и она поспешно вышла.
— Через дорогу, — закричал ей вслед старичок.
А Ольга, даже не поблагодарив, бросилась через дорогу, то и дело смотря по сторонам. Наконец она увидела знакомые места. Вот ларек, вот магазин, школа, гаражи, и вот оно: кафе «Нелля».
