Парень за прилавком завис перед ним, медленно сползая вниз. Андрей успел задержать его, хватая за безвольное запястье и тут же — за ворот, рывком вырывая на себя, перехватывая за короткие волосы и с силой стукая его головой о деревянную раму прилавка и тогда только швыряя на пол, себе под ноги.
Один из парней стал подниматься, ничего не соображая. Андрей подскочил к нему, ударил в живот раз, другой и потом, согнувшегося, по шее и по почкам.
Больше уже никто не шевелился. Обводя всех взглядом, Андрей повернулся к Ольге.
— Что он тебе сделал? — с неприкрытой злостью в голосе спросил он.
— Ничего, — Ольга, трясущийся рукой, провела по горлу и посмотрела на ладонь. Та оставалась чистой.
— Его счастье, — Андрей мотнул головой и хмыкнул. — Опять пятеро. Это у них что, постоянная бригада? — он уже медленно и устало подошел к одному из них и пнул. — Пойдем, мать?
— Нет уже, вы не уйдете, — хозяин обежал его и встал впереди. — Теперь уже они убьют меня, и все из-за вас.
— Будет легче, если тебя убью я? — Андрей посмотрел на него так холодно и твердо, что мужчина, отступил, белея и съёживаясь.
Ольга нисколько его не жалела. Она подошла сзади к Андрею и взяла его под руку.
— Пойдем домой, ладно, — попросила она.
— Пойдем, мать, — Андрей вывернул у нее руку и обнял за талию.
— Я должен сказать тебе спасибо, — прошептал он, спускаясь с ней по крыльцу.
— За что?
— Ну… ты же спасла меня. Опять спасла.
— Я… это… сама не знаю. Я испугалась.
— Все бы так пугались, меньше бы мрази было.
— Идем скорее. Надо уезжать отсюда.
— Из-за них? — Андрей покосился на машину. — Ничего себе машинки имеют, правда?
— Если ты попадешь в милицию, подумай, что будет.
— Точно. Мне просто дико повезло, что я еще жив. Докопайся они до всего… Как они не сравнили отпечатки. Вот тебе и компьютер.
Они шли вдвоем по темной улице, а в это время с проезжей части к магазину припарковался «Джип Чероки». Пятеро парней вышли из него с такими же дубинками, гирьками и кастетами. Они шли медленно, оглядывались, куря по дороге и настороженно глядя в открытую дверь магазина. Но оттуда не доносилось ни звука. Парни, не торопясь, поднялись по ступенькам, и вот первый из них наступил кроссовками на сдвинутый с места, наполовину загнутый, много повидавший за один день коврик. «Добро пожаловать» — все также радушно приглашал этот шедевр арт-хауса в ширпотребе. И парни пожаловали, один за другим проходя в широко открытую дверь.
Они были рэкетиры, вымогатели, и дань им приходилось платить не маленькую. Но когда директор увидел их, он сорвался с места и, не смотря на свой вес и положение в обществе, бросился навстречу, обхватил первого же парня за плечи и уткнулся ему в грудь.
— Приехали, родные, наконец-то.
— Ну, вы, в натуре, сами, типа, — парень огляделся. — Конкретно поработали. Да кто же это так?
— Мы, — скромно потупилась ближайшая девушка, и все дружно расхохотались. — Не верите?
Андрей с Ольгой шли по городу. Уже стемнело, но Ольга почему-то ничего не боялась, сама уже обнимая парня и чувствуя всю его худобу и вместе с тем — силу, широкую кость, высокий рост и гибкость. Тот изредка поглядывал на нее искоса и слегка улыбался, рука его обхватывала ее плечи, поглаживала голую шею и снова обнимала, притискивая к себе.
— А ты крутая у меня, мать, — говорил он, и голос его звучал со смешинкой, такой знакомый и почти любимый.
— Что теперь будем делать?
— Уедем. Только не в Узбекистан. В Москве оставаться не стоит. Олежка бы закончил учебу.
— Он молодец. Учится хорошо.
— Слушался?
— Смешной ты, Андрей.
— Просто, кроме вас у меня никого нет, Оля — Оленька. Вот так. Ни хрена себе.
Андрей остановился, как вкопанный.
— Олег?
Ольга удивленно тоже остановилась, но Андрей уже, оставив ее, сорвался с места.
— Олежка? Ты что?
Парень, выросший за это время почти что с Андрея, обернулся к нему, перемялся с ноги на ногу и обхватил набежавшего брата одной рукой.
— Ты что вышел, — прижимая его, говорил Андрей. — Вышел-то зачем, братишка? Поздно уже.
— Я думал, ты не вернешься. Ушел и так долго…
— Ну ты и пацанчик у меня, ну и пацанчик. Родной. Какой ты у меня пацан.
Ольга стояла, не доходя до них два шага и смотрела на них обоих: одного беглого, с изуродованным лицом, другого — калеку, и обоих таких молодых, которым еще жить и жить, и жизни они оба еще и не видели, но биты были так, как не каждый бывает бит во время самой страшной войны.
У Ольги защемило сердце и за них, и за себя, тоже попавшую не на свое место и не в то время.
А Андрей повернулся к ней, смеясь фиолетовыми в свете окон губами.
— Давайте, ребята, прогуляемся на свежем воздухе, если вы не проголодались, конечно.
— Я — за, — подхватил Олег, смеясь может быть впервые за эти годы. — А ты — Оль?
— Ну, раз мужчины «за», куда мне деваться.
— А мать у нас мировая, правда? — Андрей шагнул к ней и притянул к себе. — Я люблю тебя, Оленька.
— Да ладно, Андрей, не на улице же. Все равно, на ужин сегодня яичницу хотела пожарить из разбитых яиц и сардельки сварить. Это я быстро приготовлю.
— Пойдет, мать. Только глазунью.
Оба брата любили только глазунью и ели ее одинаково и своеобразно: сначала обрезая ножом белок, и в конце, напоследок, как лакомство — съедали желток.
Андрей обнял обоих и, прижав к себе, повлек их по тротуару. «Джип Чероки» остановился на проезжей части. Парень, похожий всё на тех же рэкетиров как брат — близнец, с бычьей шеей, в такой же кожаной куртки и цепях, вышел из машины, как раз наперерез Андрею. Тот резко остановился, стараясь собой закрыть брата и жену.
— Привет, — миролюбиво сказал парень, оценивая его взглядом. — Меня зовут Чико. Давай граба. Да без балды, в натуре.
Андрей, не спуская с него глаз, протянул руку. И парень, высокий и накаченный, стиснул его кисть со всей силой, но Андрей, худой и жилистый, не уступил.
— Ничего. Ништяк. Откуда в тебе сила такая, в Кощее? На крытке чалился?
— Было.
— Сколько?
— 2 года. Потом амнистия.
— Поехали, что ли?
— Куда?
— Тут авторитетные люди хотят с тобой потележить. Да не ссы, не на правилку зову.
— Витя, — позвала его Ольга неуверенно и со страхом.
