— Прости, Оленька, — Андрей оторвался и зарылся лицом в ее пушистые волосы. — Я просто страшно трушу.
— Зачем? Мама признала тебя. Иришка тебя любит.
— Как с Олегом? — Андрей отпустил ее и посмотрел сверху.
— Все прекрасно. Иришка от него весь вечер не отходила. И маме он понравился.
Андрей согласно кивал головой, потом оторвался от косяка, к которому привалился.
— Олежка у меня такой.
Следующий день был выходной. Андрей взял Олега и Иришку и повез их в парк, потом в цирк и в детское кафе, и все время звонил по телефону домой и докладывал Ольге, где они находятся и куда собираются еще. Вернулись они только вечером, и Иришка не отходила уже от Андрея, одета была во все новенькое и страшно хвасталась. Слово «папа» постоянно слетало с ее губ, и от прошлой скованности не осталось и следа. А на следующий день после работы Андрей обратился к теще.
— Поедемте в магазин, мама, купим вам что-нибудь из обновок. Вон Иришка вчера весь день только и мечтала об этом.
— Да не нужно мне ничего, — отмахнулась та.
Но девочка уже включилась в разговор.
— Правда, бабуля, там такие красивые платья и кофточки.
— Мы и так разорили твоего папу.
— Папа богатый, бабуля!
— Ну, в натуре, — себе под нос буркнул Андрей, переминаясь и поглаживая лицо.
— Не стоит, Витя, на меня тратиться. Мне уже доживать.
— Да ладно, мама, завтра едем и все тут.
— Уж если хочешь сделать доброе дело, отвези меня в церковь. Завтра же воскресение.
— Ладно, договорились. Я машину загоню в гараж, — Андрей вышел.
— Ну, словно другой человек, — выдохнула мать.
Ольга вздрогнула.
— Ира, иди к Олегу, он тебе компьютер включит, — торопливо сказала она. — Мама, пожалуйста, не подавай вида.
— Что так?
— Держи все про себя. А… Витя, он страшно комплексует. Мама, подумай, какой он страшный был после аварии. Потом еще тюрьма. Мы все изменились, мама.
— Да нашелся же добрый человек. Как его?
— Олигарх. Николай Степанович. Витя его от смерти спас и сейчас вся безопасность на нем держится.
— Да, работать он всегда умел. Его и на заводе ценили. Ирочка, Ира…
— Да, бабуля? — девочка вприпрыжку выбежала из комнаты Олега.
— Выйди-ка, детка, на улицу, да спроси папу, когда ужин готовить. Что-то он с машиной завозился.
— Сейчас.
Девочка мигом выскочила из дома. Она остановилась возле Андрея, склонившегося над открытым мотором и перегнулась, с любопытством заглядывая под поднятый капот.
— Папа?
— Ну?
— Что ты делаешь?
— Да что-то искра сбивается. Вот смотрю.
— Бабуля спрашивает, когда ужинать?
— Это как вы сами. Я присоединюсь хоть сейчас, — Андрей выпрямился и сверху вниз посмотрел на девочку, похожую на одуванчик. — А что-нибудь еще сказала бабушка?
— Нет.
— А про меня?
— Сказала, что ты другой человек.
— Да… — Андрей опустил голову, потом снова посмотрел на девочку. — А ты сама-то как думаешь?
— Я люблю тебя. Нагнись. Ну, давай же.
Андрей нагнулся, и девочка доверчиво и по-детски чмокнула его в щеку. И он, подхватив ее, поднял к небу.
— Ну все, пропало красивое платье, — засмеялся он.
— А что?
— Испачкал своими руками.
Андрей опустил девочку и посмотрел на окна.
— Темнеет. Ладно. Садись в машину, прокатишься до гаража.
Ира крутилась, оглядывая себя.
— Ты что?
Девочка дотронулась до пятна на розовом банте.
— Бабуля отстирает? — дрогнувшим голосом спросила она.
— Плевать. Я тебе еще сто таких куплю. Еще дороже.
Девочка счастливо улыбнулась.
На следующий день Андрей повез тещу в храм Христа Спасителя, завез сначала в магазин, купил новое платье и строгой формы синий пиджак. Возле храма он накупил свечей и даже сам поставил две: за жену и за ребенка. Когда ехали в машине, он, чтобы избежать вопросов, рассказывал о тюрьме, как его подставили, как били на допросах, как потом, в колонии, он ремонтировал машины начальству, чтобы заработать деньги и хоть немного присылать жене. Рассказал, как в больнице познакомился с одноруким мальчиком, отнял у него в туалете бритву и с тех пор сдружился с ним и взял на себя заботу о нем.
— Ты добрый, сынок. Бог воздаст тебе за это.
— Чего там, — Андрей не был верующим, но был суеверным и не любил, когда упоминают бога.
И несмотря на то, что теща после этого стала относиться к нему намного лучше, Андрей при ней нервничал и вел себя или слишком развязано, или скованно и неуверенно. Он оставался примерным семьянином, если задерживался, звонил домой и предупреждал. На прием к гинекологу он возил Ольгу всегда сам, когда она рожала, всю ночь провел возле больницы, а когда впервые взял на руки новорожденного мальчика, руки его дрожали и губы кривились.
Дома уже, собрав семью, он объявил, что на Ольгу купил дачу под Москвой в престижном поселке, а спустя месяц — дорогой бутик в квартале от них.
— Витя, да откуда деньги такие? — взмахивала руками теща.
— Ссуду взял на раскрутку. Потом хозяин платит и премиальные еще. Я их удачно вложил и вот — прибыль. Я же почти не трачу деньги, не пью, работаю, как проклятый.
Последний аргумент окончательно убедил тещу, знающую, до чего доводит пьянство. Зятя она уже считала золотым.
А Андрей приобрел еще кафе, и тоже не далеко от них, оформил на Олега, а Ольгу сделал его опекуншей до совершеннолетия.
Мать верила Андрею, считала его почти святым и непогрешимым, а Ольга и Олег становились все грустнее и грустнее.
Так наступила осень. Ира пошла в дорогой лицей, в третий класс.
И ночью Андрея разбудил телефонный звонок, впервые за этот год.
— Виктор Николаевич…
— Да, — Андрей едва проснувшийся, посмотрел на спящую женщину и проговорил в телефон: — Говори тише.
— Захватили склад Пана.
— Тише. Кто?
— ОМОН или РУОП, я в незнании.
— Так пробей ситуацию. Я еду.
— Ты куда? — не открывая глаз, пробормотала Ольга.
— Мой олигарх вызывает. Там ограбили его ресторан.
— У тебя будут неприятности? — Ольга села и посмотрел на мужа, натягивающего джинсы.
