— И что теперь делать? — Никитин заглянул Олегу в глаза. — Девочка ни в чем не виновата.
— Никто никого и не обвиняет.
— А что же тогда? В чем проблема?
— Я и сам не знаю.
— Любишь ее?
Олег опустил голову еще ниже.
— А если любишь, то женись и не рассуждай много.
Олег приподнял голову и посмотрел на него долгим взглядом.
— Или любовь прошла? А? Узнал все, и лопнула жилка?
Олег опустил голову.
— Только я тебе вот что скажу, если ты из-за насилия…
— Нет, конечно. Я просто подумал: если это Андрей, она больше на захочет меня видеть, — Олег говорил в пол, почти бубнил.
— Она хочет, как я понял. Любит тебя девушка, а любовь так просто не переступить.
Олег продолжал молчать, стараясь разобраться в себе. Он встречался с Мариной просто так, и основная причина была в том, что им было по путь добираться домой. Олег знал о своей ущербности, Марина знала о своей. Заранее можно было сказать, что у них ничего серьезного не получится. Они просто дружили, и домой-то его Марина пригласила, чтобы успокоить мать, которой уже знакомые не раз говорили, что видели ее дочь с каким-то парнем.
Но все обернулось по-другому. К дружеским чувствам Олега примешалась жалость. И еще долг. За брата.
— Я женюсь на ней, дядя Костя, — тихо проговорил он, взвешивая слова, как никогда в жизни. — Если только она согласится.
— Так ты рассказал ей про Андрея?
— Да.
— Видно, родителям она это не пересказала. Да. Видишь, как все обернулось.
— Плохо обернулось, дядя Костя.
— Да, не весело. Давай-ка заканчивать скорее все неприятное. Глядишь, жизнь и наладится.
— Хорошо бы.
— Так что не тяни. Если любишь ее, женись. Девушка она, кажется, хорошая.
— Хорошая.
— Нравится тебе?
— Больше, чем я ей.
— Что так?
— Да кому я нужен с одной рукой.
— Зря ты так думаешь, Олег. Если девушка умная, у нее другое мерило в жизни, а дура, думаю, тебе не нужна.
— Тошно мне, дядя Костя.
— Тогда откажись, — Никитин тепло, по-отцовски, обнял парня за плечи.
— Я просто возненавижу себя за это, дядя Костя. Это будет уже настоящей подлостью.
— Да нет. Жизнь, понимаешь, Олег, она твоя и только твоя. Если ты совершишь этот шаг по принуждению, хотя бы и своему собственному, ты испортишь жизнь и себе и своей девушке. Поверь, никому от этого легче не станет.
— Интересно, а ей что бы ты говорил, если бы она была твоя? А?
— Наверное то же самое. Только с ее позиции. Жизнь — это не вклад в банке. Ее на другого не переоформишь, не подаришь и не снимешь.
Олег согласно кивнул, но ответил обратное.
— Я женюсь на ней. Если она согласится.
— Тогда давай, расскажем все Ольге. Как ты думаешь?
Олег посмотрел на него, повернувшись.
— Давай. Как хорошо, что вы у меня есть.
— А ты есть у нас.
— Это и есть взаимопонимание?
— Наверное. Думаю, что — да.
Никитин позвонил Золотареву на следующий день и договорился о встрече. Федор Матвеевич обещал вернуться домой к пяти и ждать гостей. Никитин с женой и с Олегом обещал прийти к ним в половине шестого.
Золотарев позвонил тут же жене домой и велел приготовиться к встрече. Та, обрадовавшись, рассказала все дочери. Но девушка неожиданно уперлась.
— Я не хочу его видеть, — почти что кричала она.
Мать, привыкшая к ровному спокойному характеру дочери, перепугалась и позвонила отцу. Тот тут же примчался домой.
До пяти часов он исчерпал все свои доводы, убеждения и угрозы, то просил, то орал.
Однако, к половине шестого все было готово: и стол, и дочь. Все, горячее, застыло в ожидании.
А когда обе семьи сели за стол: все раздосадованные и затаившиеся, оба мужчины и хозяйка с удовольствием выпили водки, чтобы снять напряжение. Потом как-то так получилось, что новые родственники заговорили о свадьбе, а молодые, посидев немного, тихо скрылись в комнате Марины, не договариваясь: сначала она, потом он.
Плотно прикрыв за собой дверь, Олег подошел к девушке, стоявшей у окна.
— Олег, — проговорила та, разглядывая его лицо, глаза. — Если ты делаешь это… сам понимаешь… лучше не надо. Я не обижусь.
Олег уже чувствовал, что любит ее, потому что к дружбе добавилось покровительство и желание защитить.
— Мне не нужна жалость, Олег.
— Мне тоже.
— Ты хороший парень, слишком хороший. Я в этом уже убедилась.
— Я люблю тебя, Марина, и если ты согласишься стать женой калеки, я прошу тебя выйти за меня замуж.
— Я… Олег…
— Ты… не хочешь?
— Хочу.
— Несмотря на то, что у меня только одна рука?
— Да, Олег.
— И тебе безразлично, что мой брат — бандит?
— Совершенно. А где он сейчас?
— Я не знаю, Марин, — Олег сел на стул, а девушка села на свою кровать, посмотрев на него снизу-вверх. — Никто этого не знает.
— Ты любишь его?
— Он мой брат. Он — единственный мой брат.
— А они кто тебе?
— В общем-то никто. Дальние родственники, — и Олег смешался, пожалев, что ответ получился небрежный. — Других-то у меня нет, а они такие хорошие люди. Просто чудесные. Оба. А дети, значит, мои племянники.
— Папа рассказывал, что у вас большая семья.
— Так получилось. Ольга и дядя Костя, они мне вместо родителей. Такого хорошего человека, как дядя Костя, я не встречал. А у Ольги я живу с 14 лет.
— Понимаю.
Марина сейчас готова была понять все. И словно не было в ее жизни страха, насилия и боли.
А счастливый Федор Матвеевич Золотарев подарил им к обручению путевку в турне по Средиземному морю.
Ольга и Никитин решили присоединиться к ним, оставив детей на срочно вызванную из Ферганы Ольгину маму.
Андрей проснулся с тяжелой после похмелья головой. Он открыл глаза и огляделся. Лежал он на невысокой и очень широкой деревянной кровати, и рядом, свернувшись, лежала девочка. Было ей 15 лет, она была худенькая и тоненькая, с крохотными грудями и смуглым точеным телом.
Вторая жена мусульманина Ахмеда Хабиба Азади. Андрей усмехнулся. Вчера закончился его трехдневный свадебный той с племянницей Дадахона. Правда, Андрей сильно подозревал, что это не так, и девчонка вовсе ему не племянница, а «седьмая вода на киселе», но уже одно то, что его женили хоть и на дальней, но на родственнице такого человека, означало, что он далеко продвинулся в жизни. Так далеко, что мог себе позволить две жены, кучу детей и дом в дорогом районе. Детей, к счастью, у него еще не было, но все остальное…
