Ход белой королевы
Из роддома Антон привез нас на квартиру к матери. Большая светлая комната, бывшая Лерина спальня, дышала чистотой. Стараньями Антона наш новый интерьер казался милым и интеллигентным. Английский гобелен заменил собой цветастые обои, разившие наповал раскидистыми лопухами. На месте рыжего кислотного паласа лежал добротной выделки ручной ковер. Ядовитая палитра ушла в небытие. Аляповатые шатры, портреты голых девок отшвартовались на помойку, а стены облегченно вздохнули, освободившись от скверны. В квартире появилась красивая мебель, на окнах — шторы деликатных оттенков. Крохотная колыбель, пеленальный столик и стопка отутюженных пеленок смотрелись трогательно и душевно.
С нашим появлением квартира ожила: Алиса обживала свою комнату, где на новеньком письменном столе то в одном, то в другом порядке раскладывала книжки и тетрадки, Зося болталась по комнатам, заглядывала во все углы, вынюхивала запахи. Когда ей наскучило это занятие, она встала на задние лапы, прислушалась, сгруппировалась и мягко спружинила в детскую кроватку. Тут злые люди накинулись на бедное животное и выдворили его из комнаты. Зося страшно удивилась — ведь до сих пор ей дозволялись вылазки любого масштаба. Задрав хвост, она гордо протопала к миске, чтобы закусить этот странный инцидент.
В тот же день явилась патронажная сестра, цепким взглядом окинула наш интерьер и стала сетовать на низкую зарплату.
— Смотрите, беленький! — воскликнула она, увидев Малыша.
— А что такого? — обиделась я.
— Да вы не подумайте, просто сейчас это редкость. Последнее время хожу только к черненьким.
— Совсем черненьким?
— Нет, не совсем, — тут сестра проявила политкорректность и ушла от вопроса, — Как у нас с молоком?
— С молоком, как всегда перебор, — отрапортовала я.
— Придется сцеживаться.
Я тихо вздохнула, определившись с новым хобби:
— Есть молоко — и проблема у мамы, нет молока — и проблема у ребенка!
— Ну раз завели себе такие сиськи, так и майтесь с ними, а нам кушать подавайте, — сестра уже склонилась над Малышом, — Сейчас осмотрим складочки и обработаем пупок.
Она достала пузырек, окунула в него палочку.
— Советую обратить внимание на девочку, — шепнула она доверительно.
— А с ней-то что не так?
— Красные пятнышки на лице и руках. Проверьте ребенка — в районе краснуха.
Врач констатировал краснуху, и заплаканную Алису отправили к бабке. Мое сердце заныло от жалости, когда на пороге она обернулась и горько вздохнула:
— Теперь я вам стала совсем не нужна.
Я крепко прижала Алису к себе.
— Я тебя очень люблю. Ты мне нужна любая: и больная, и здоровая.
— Что ты делаешь! — завыли бабки, — У ребенка краснуха, хочешь заразить Малыша!
Я поцеловала Алису в лоб и прошептала, глядя ей прямо в глаза:
— Ты всегда будешь моей самой любимой девочкой.
— А Малыш?
— А Малыш будет моим самым любимым мальчиком.
— И ты меня не разлюбишь?
— Я буду любить тебя только сильней. Просто первое время мне придется сидеть с Малышом. Сам он ничего не умеет, и без нас пропадет. Ты ведь это понимаешь?
— Понимаю.
— Значит, ты поймешь, если я буду проводить с ним много времени?
— Я на тебя не сержусь, — произнесла Алиса, глядя в пол.
— Вот и молодец! — я взяла ее за руку, — Если я долго вожусь с Малышом — это значит одно — ему нужна помощь.
— А я смогу тебе помогать?
Алиса впервые подняла голову, с надеждой посмотрела мне в лицо.
— Знаешь, я очень рассчитываю на твою помощь. Как только выздоровеешь, вернешься домой, и вместе мы будем воспитывать нашего мальчика. Без тебя я не справлюсь.
— Правда? — улыбнулась она.
— Посмотри мне в глаза! — я наклонилась к самому ее лицу, — Теперь ты видишь, что я не вру?
— Вижу.
В глазах Алисы заиграли лучики, лицо посветлело, и повеселевшая, она побежала вслед за торжествующей бабкой.
Неделя выдалась авральной: уже с утра я погружалась в море дел и выныривала лишь для того, чтобы пообщаться с Алисой. Вечером с работы приходил Антон, валился без сил, но минуту спустя забывал об усталости и бежал к Малышу.
Элла Ильинична дежурила по утрам, давая мне возможность отоспаться, она суетилась на кухне, гуляла с Малышом и гладила пеленки. Когда карантин закончился, и Алиса вернулась домой, в моей душе воцарился покой. Теперь мы вместе готовили ужин, убирали квартиру, развлекали Малыша, подглядывали, как он спит, накрывали на стол и обсуждали события дня.
Будильник возвестил начало трудовой недели. Первым поднялся Антон, а минуту спустя заглянула свекровь.
— Опять не спим? — она склонилась над кроваткой и вынула оттуда Малыша, — Ну что, поехали ко мне?
Вслед за ними я вышла из комнаты, умылась, привела себя в порядок, приготовила завтрак, пошла будить Алису.
— Пора вставать!
Я потрепала ее по кудряшкам и невольно нахмурилась — плоский розовый волдырь на левой щеке странным образом перекосил черты лица. Я расстегнула на Алисе пижаму и сразу поняла: наши беды еще не закончились.
— Крапивница, — объявил педиатр и тут же объяснил, что болезнь эта не заразная, но имеет кучу опасностей и главная из них — отек внутренних органов.
Он наказал нам строгую диету, выписал препараты, велел внимательно наблюдать за девочкой и вызывать скорую при первых признаках удушья.
Весь день Алиса стонала и охала. Ее лицо все больше раздувалось и к вечеру уже напоминало водянистую маску: черты исказились и приняли неестественный вид. Я настрого запретила ей подходить к зеркалам и прикасаться к лицу. Пришлось долго объяснять несчастной девочке, что явление это временное, что через пару дней отек спадет и отражение станет прежним.
Ближе к ночи у Алисы начался жар. Врач скорой помощи сделал укол, послушал легкие, помял живот и наказал:
— Не оставляйте девочку! Следите за дыханием и при малейших изменениях, набирайте 03.
Я посмотрела в серое лицо Антона: нет, не боец — не спал уже неделю. Свекровь вторые сутки держится за печень.
— Переночуй у нас, — попросила я мать, — посиди у Алисы. Ты же слышала: с ней должен кто-то постоянно находиться. Я подежурю с Малышом, а ты посмотришь за Алисой. Я буду заходить к вам каждый час.
— Пусть спит с тобой, — предложила мать, нимало не смутившись.
— Да как же ты не понимаешь: Малыш всю ночь гуляет, когда голодный — плачет! У меня Алиса не заснет, а сон — ее главное лечение! — я заглянула в холодные глаза матери, надеясь разглядеть хоть каплю сострадания, — Послушай, я бы не просила, но на тебя последняя надежда. Антону с утра на работу, а он уже месяц не высыпается, Элла Ильинична дико устала, у нее новый приступ, она еле стоит на ногах, если не выспится — утром не встанет!
