Повисла тяжела пауза, которую прервал чей-то гадкий тенорок:
— А она предпочитает гастролеров.
— А тебе, я вижу, за местных обидно. — Влад вернулся за стол и оттуда продолжил, — За нарушение режима выносят выговор с предупреждением. И никаких пометок в личном деле — иначе вы создадите прецедент, который однажды обернется против вас… и угробит вашу собственную жизнь.
В комнате воцарилась тишина. Очкастая активистка нервно дернулась, открыла рот, но споткнувшись о Влада, шумно выдохнула и отвернулась. Председатель щелкнул клювом, порылся в бумажках, принял позу мыслителя на унитазе, немного помолчал, потом встрепенулся и объявил начало прений.
Совещались недолго. Вынесли мне общественное порицание с не менее общественным предупреждением и пошли пить водку, а я поплелась наверх успокаивать Ритку и думать над своим паскудным поведением.
После совета старейшин на Ритку посыпались удары, один страшней другого. Ее погнали из общаги, определив неделю на освобождение койко-места, а следом отчислили из института за аморальное поведение.
Мы заметались в поисках жилья и во всей этой суматохе не заметили, как страну накрыли выборы.
Народ устремился к урнам осуществлять свое конституционное право, а кандидаты потянулись к закромам. Припарковав свои «Волги» у входа в продуктовый рай, они прошествовали внутрь, а минут через тридцать вернулись к машинам, отдуваясь под гнетом спецзаказов. На лицах читалась озабоченность нашими судьбами и законное желание отметить победу в такой непредсказуемой борьбе.
Из репродукторов еще лилась «Страна моя родная», а народ на избирательных участках уже сонно поглядывал на часы, понимая, что воля его изъявлена, бюллетени заполнены, и выборы состоялись. Мы с Риткой сидели в комнате и обсуждали версии ночевки. Раздался стук, и мы невольно вздрогнули.
— С каких это пор ко мне принято стучаться? — отозвалась я.
Открылась дверь, и на пороге возникла эффектная блондинка в красном пальто и такой же красной беретке. Я тут же признала в ней куратора курса.
— Девочки, хочу напомнить вам, что время позднее, а вы единственные, кто не проголосовал, — улыбнулась она.
— Вы думаете, выборы без нас не состоятся? — пробурчала Ритка.
— Я бы на вашем месте не хамила! — произнесла куратор строго, — А вам, Вероника, могу посоветовать только одно: идите и голосуйте, пока окончательно не испортили себе жизнь.
Краснея и пряча от Ритки глаза, я полезла в сумочку, достала паспорт, сунула его в карман и побежала на участок.
Когда я вернулась, куратор стояла у двери, Ритка сидела в углу и угрюмо таращилась в пол:
— Все, что вы рассказываете — очень интересно, — процедила она, — Но объясните мне простую вещь: меня только что отчислили из института и выгнали из общежития, что по-вашему, может заставить меня пойти на выборы?
— Институт и общежитие — еще не вся жизнь, Рита, — вздохнула куратор, — вам еще есть что терять. Вот без комсомольского билета терять, пожалуй, будет нечего.
После этих слов Ритка поднялась со стула, надела пальто и вслед за кураторшей вышла за дверь.
В конце концов, у Ритки отобрали пропуск и выставили вон, с нехитрым багажом и жалкой перспективой: родня, готовая терпеть бездомную от силы день — другой, приятели, с их монстрами-соседями и сердобольные артисты в служебных комнатах и развалившихся подсобках. Ритка злостно мечтала остаться в Москве, вот только Москва не мечтала о Ритке. Когда ночлег найти не удавалось, мы возвращались в страшную общагу и до утра дрожали, словно воры.
* * *
На улице лило, и долгая прогулка сулила неизбежную простуду. Митька и Ритка махнули через черный ход, а я, единственный легальный элемент, пошла через вахту. Открылась дверь, и мне навстречу выпрыгнула комендантша:
— Никифорова в общежитии: ее только что видели на лестничной клетке! — она злорадно сощурилась, — Я вызываю дружинников! Мы отыщем твою подружку, и сегодня же ты вылетишь из института!
В животе похолодело, я шагнула к лифту, деревянным пальцем нажала на кнопку.
«Нужно спрятать ребят, пока их не нашли ищейки!»
На этаже было тихо и безлюдно. Где-то играла музыка, с кухни пахло горелой картошкой. Я подбежала к комнате, прислушалась: ни звука… простучала условный сигнал, снова прислушалась… За дверью началась возня, щелкнул замок, и в проеме показалось бледное Риткино лицо.
— Облава! — сообщила я коротко.
Ритка напряглась, ощетинилась, словно загнанный зверь и выскочила в коридор. Какое-то время я слышала топот ее ног, но вскоре он стих. Двери лифта разъехались, и до меня донеслись голоса.
Из ванны вышел безмятежный Митька:
— А я тут куртку застирал. Представляешь, испачкался краской…
Я побледнела:
— К нам идут! Бежать больше некуда!
— Закройся на ключ! — велел мне Митька, — Включи воду, сделай вид, что моешься. Дай мне ровно минуту!
Я повернула ключ, добежала до ванны, выкрутила оба крана, и в тот же миг дверь заходила ходуном.
— Открой немедленно! — завопила комендантша, — Я знаю, что ты там!
Я обмотала голову, набросила халат, смочила руки и лицо водой.
— Уже иду! Не нужно убиваться!
С победным воплем банда ворвалась в предбанник.
— Здесь никого нет! — я раскинула руки, преграждая им путь, — Вы не там ищете! Никифорова на другом этаже — она с мужиками пьет водку и курит! Господи, что я за дрянь! Когда же это кончится!
Не утруждаясь этикетом, налетчики оттолкнули меня в сторону и гордо прошагали в комнату. Я ожидала победного рева, но услышала лишь вздох разочарования. Какое-то время они двигали мебель, хлопали дверцами, потом прошли мимо меня, заглянули в туалет, обыскали ванну, зачем-то осмотрели потолок, будто надеялись увидеть там висящего синоби, и так же молча, вышли вон.
Я проводила банду удивленным взглядом, открыла дверь, шагнула в комнату… и никого там не нашла. Я заглянула под кровать, открыла оба шкафа, раздвинула вешалки, обшарила верхние полки, поискала за дверью и в полной растерянности опустилась на пол. В этот момент окно распахнулось, и на подоконник шагнул дрожащий от холода Митька:
— Свалили?
— Свалили, — улыбнулась я и только тут все поняла, — Ты что…ты…
— Ну да, стоял снаружи.
— Митя, это пятнадцатый этаж, — произнесла я с расстановкой, — твоя жизнь не стоит этих гнусных тварей.
— Да ладно тебе! — усмехнулся Митька, — Я нашел устойчивое положение… правда замерз как собака.
В звенящей ухающей пустоте я подошла к столу, схватила нож и резко саданула им по вене.
— С ума сошла! — заорал Митька.
— Я потеряла всех, кого любила. А ты решил поиграть в супермена!
